– Что с Уванари?
Я возблагодарил мнимых богов Капеллы за то, что существо не было способно истолковать выражение моего болезненно скривившегося лица.
Снова обернувшись к Агари, я сказал на галстани:
– Они спрашивают о своем капитане.
– Скажите, что с ним хорошо обращаются, но раны, которые оно получило перед тем, как сдалось в плен, еще не до конца зажили.
Проглотив стоявший в горле комок стыда, я повернулся к сьельсинам. Меня могло бы стошнить, если бы за последние недели я не лишился аппетита. Как я мог сказать такое? Но я сказал. Похоже, это успокоило Танарана, он посмотрел на свои босые ноги и сверкнул зубами в улыбке.
Не удержавшись, я добавил:
– Я этого не хотел. Если бы у меня был выбор, вы бы сейчас… – я помедлил немного, чтобы привлечь их внимание и обдумать свою следующую фразу слова, – вы бы сейчас уже возвращались назад к аэте Аранате.
Шум, которым сьельсины встретили эти слова, не был похож ни на один из человеческих звуков: заунывный вой, в равной степени печальный и яростный. Я едва совладал с желанием прикрыть уши руками. Танаран подошло ближе к решетке, и два легионера рядом со мной инстинктивно насторожились. Баэтан было таким высоким, что ему пришлось немного нагнуться в тесной камере.
«Как могут такие существа выносить гравитацию Эмеша?» – мысленно удивился я, вспомнив, как сам страдал в первые месяцы, проведенные в этом слишком большом мире. А сьельсины живут в космосе, на своих кораблях, где гравитация на порядок меньше, чем на Делосе и уж тем более на Эмеше. Должно быть, они пропитали чем-то свои кости и укрепили мышцы. Изменились, чтобы выжить.
Танаран обвило чересчур длинными пальцами прутья решетки и прижало к ним плоское лицо:
– Ичакта никогда бы его так не предал. Что вы с ним сделали?
– С Уванари? Ничего.
Я моргнул и отступил на шаг, в ответ на нервное движение одного из моих охранников в доспехах цвета слоновой кости.
«Ничего». Как трудно было это произнести! «Ничего». И как легко. На языке у меня остался привкус этого слова.
– Я говорил с ним вчера вечером.
Нахмурившись, я посмотрел на висевшие под потолком лампы. Валка велела, чтобы я следил за сигналом: когда она погасит тавросианским колдовством свет в бастилии, это будет означать, что аудиодатчики отключены. Что ее задержало?
– Что ты еще узнал? – Молодое существо испустило более тихий, мяукающий вариант того воя, что они все вместе подняли минуту назад, и закрыло глубокие омуты своих глаз. – Ты узнал, где наша скианда, наш флот? Вы ведь хотите уничтожить его.
– Veih! – Я снова шагнул вперед и остановился у красной черты на полу, обозначавшей минимальное безопасное расстояние. – Нет. Ичакта не сообщил нам этого. Оно сказало, что не может.
Я снова посмотрел на Агари. Мне нужно было подождать. Подождать сигнала Валки.
– Это ты так говоришь, – прокричал другой сьельсин, с широкими скулами и более крепким, чем у Танарана, сложением.
Без всякого предупреждения он бросился к решетке и вытянул тонкие руки между облупленными стальными прутьями. Его пальцы вцепились в мою рубашку, и я с запозданием сообразил, что красная черта проведена с расчетом на человеческие руки, а они короче, чем у сьельсинов. Я ответил без промедления, предположив, что строение существа достаточно схоже с моим собственным, чтобы можно было вырваться. Просунул обе руки между сжатыми кулаками сьельсина и ударил локтями по запястьям, прежде чем уткнулся лицом в решетку. Существо разжало пальцы, и я упал на спину.
Агари отдала приказ, и двое легионеров подошли ближе, вытаскивая станнеры из кобур.
– Стойте! – крикнул я, поднимаясь на ноги.
Волосы упали мне на лицо. Я раздраженно подул на них. Женщина-легионер помогла мне встать. Я поблагодарил ее и, стиснув зубы, сердито уставился сквозь решетку на сьельсина.
– Rakur oyumn heiyui.
– Да, это было глупо, – согласилось Танаран, с еще большим раздражением посмотрев на своего товарища.
– Из-за этого юкайджимна мы попали в тюрьму…
– Я знаю, Сватаром, – прервало крупного сьельсина Танаран. – С-в-в-в.
Оно издало шипящий звук, который я принял за призыв замолчать. Провело по своим грубо остриженным волосам, словно в задумчивости. Затем прищурило глаза.
– Так ты говоришь, что нашему народу не грозит опасность?
– Уванари не предало вас, нет.
Я благоразумно отошел от красной черты, оценив длину рук Сватарома, и оглянулся на темный коридор. Инквизитор Агари наблюдала за мной с ободряющей, как я надеялся, улыбкой.
– Мы не знаем ничего, кроме имени вашего аэты. И того, что вы не собирались атаковать нас, – сказал я.
Третий сьельсин заговорил высоким, больше похожим на женский, голосом, хотя в отношении ксенобитов это разделение не имело никакого смысла.
– Выжили только мы? А другие корабли? Кто-нибудь…
Я опять оглянулся на Агари. Она явно не желала, чтобы сьельсины что-нибудь узнали, не выдав нам никаких секретов, никаких сведений, и велела бы ничего им не говорить.
– Veih, – покачал я головой.
Это был настолько неопределенный ответ, что я продолжил:
– Другие корабли были повреждены еще на орбите.
«Повреждены». Какой многозначительный эвфемизм! Существо опустило голову, воздух со свистом вырвался из ноздрей, словно сквозь выбитый зуб. Двое сьельсинов бросились к нему и успели поддержать, когда оно упало на колени. Оно плакало?
Танаран с окаменевшим лицом прикрыло глаза:
– Я поняло.
Свет потускнел, сменившись красными огнями аварийных ламп, расположенных низко над полом.
– Что случилось? – спросила Агари, а затем повторила свой вопрос в наручный терминал: – Опять авария? Я думала, техподдержка с этим уже разобралась!
Валка все-таки сделала то, что обещала, – по крайней мере, я надеялся, что это ее работа. Времени у меня было немного. Что бы Валка ни устроила со своим нейронным кружевом, имплантированным ей в голову, она сама говорила, что долго это не продлится. Танаран растерянно огляделось.
– Послушай, – тихо произнес я, пока озадаченная Агари отдавала приказания. – Послушай. У меня есть друг, который отключил наблюдение за камерой, и никто здесь не понимает ни слова на вашем языке. Мы можем какое-то время свободно разговаривать. Ты и я.
– Iugam! – Сватаром ударило рукой по решетке. – Это ловушка!
– Я не лгу! – ответил я.
Хотя на самом деле лгал, и очень долго.
– Что случилось с освещением? – с невинным видом спросил я у Агари, как будто мне не было известно о тавросианке, притаившейся на стене замка и установившей ментальную связь с системой безопасности бастилии.
