Пожелтев до золотистого оттенка, солнце садилось за западными горами, а подо мной и вокруг оживал город Мейдуа, змеившиеся вереницы грунтомобилей постепенно зажигали фары. На башне прямо передо мной ярко загорелась голографическая панель размером с целый дом. Сначала она рекламировала гладиаторов из «Дьяволов Мейдуа», а затем переключилась на набор в Имперские легионы, показывая женщин с волевыми подбородками, облаченных в броню костяного цвета. Я перегнулся через резной каменный парапет. Чувство вины за шантаж факционария уже затихло во мне, сменившись легким головокружением от успешно проведенной операции. У меня на руках были двадцать тысяч марок, о которых отец ничего не знал, и если даже логофеты или семейные банкиры проверят мои счета, то обнаружат только щедрое пожертвование местному отделению Гильдии шахтеров Делоса.
Кто станет осуждать такое проявление добродетели? Меня же прочили в священники. Я тихо рассмеялся в сгиб локтя, надеясь, что Кира и охранники не видят этого. После случившегося сегодня мне крайне важно было оказаться вне наблюдения. Наедине со своими мыслями. Как бы я ни жаждал вырваться из дома предков, расставание тревожило ничуть не меньше. Вспыхнувшие в небе звезды давили на меня, пугая так, как никогда не пугала Обитель Дьявола.
Древняя мудрость, своего рода проклятие, гласила: «Чтоб ты жил в интересные времена». Полагаю, как раз тогда я и жил. После захода солнца чернота космоса надвинулась на меня, и я каким-то образом почувствовал, что сьельсины подбираются все ближе. Я будто бы уже различал похожие на замки корабли, спускающиеся с ночного неба, хотя никогда прежде их не видел. В моем воображении башни тянулись ко мне, словно холодные пальцы, – тонкие конструкции, покрытые льдом, сверкающим подобно дворцу злобных фей. Была ли эта картина простой иллюзией или будущее каким-то образом прорвалось в мое настоящее? Наверное, виной всему было уныние, сжимавшее мою душу, – мучительный страх перед скорым расставанием с домом.
Я только теперь начал ощущать его. Угрозы отца сделать меня священником никогда не казались мне реальными, поскольку я с легкостью отмахивался от такой возможности. Но пластиковая карта уже лежала в кармане, горький привкус шантажа все еще чувствовался на губах. И мысль о том, что я должен вскоре покинуть этот жалкий город – единственный мой дом, – навалилась на меня так же грубо и внезапно, как те подонки-плебеи на мотоциклах.
– Милорд?
– Да, лейтенант?
Я вздрогнул и отошел от перил. Кира стояла в напряженной позе возле двери в пентхаус, обхватив себя руками и потупив глаза.
– Что-то не так? – улыбнулся я и подумал, что могу смотреть на нее, не отводя взгляда, как приходилось делать при разговоре с отцом. Завитки волос цвета кованой бронзы, словно в видениях Петрарки, обрамляли ее сердцевидное лицо, тонкий силуэт казался особенно изящным.
– Сир, я только хотела сказать, что дверь заперта. Никто не сможет войти или выйти, не потревожив охрану.
– Что?..
Потребовалось время, чтобы смысл ее слов проник сквозь туман в голове, поднятый ее красотой и моей жалостью к себе.
– Ах да… Очень хорошо, Кира. Скажите этим двоим гоплитам, что они могут идти. Или пусть сменяются, если им так больше нравится.
– Простите, сир?
– Они могут караулить по очереди. – Я покачал пальцем. – Пусть так и сделают.
Лейтенант отдала мне салют, прижав кулак к груди:
– Непременно, сир, – и повернулась к двери.
– Кира…
Она остановилась, все так же напряженно, хотя я не понимал причины.
– Милорд, – слабым голосом произнесла она, а затем набралась смелости: – Зачем вы это делаете?
– Что я делаю? – заморгал я в искреннем недоумении.
Так и не обернувшись, она ответила:
– Называете меня по имени. Так не принято.
Холодный голос отца прозвучал у меня в голове: «Так не принято, милорд». Я заставил его утихнуть. Но страсть была сильнее осторожности, и я невнятно пробормотал:
– Я просто хотел… чтобы мы были чуточку ближе, вот и все.
Она повернулась ко мне, и в ее зеленых глазах читалось понимание – понимание и… страх? Конечно же нет.
– Простите, я не хотел вас обидеть.
– Я ваша слуга, сир. Вам не нужно извиняться. – Она отчаянно покачала головой, прикрыла глаза и спросила: – Но… почему я?
– Простите?
Низко над нами пролетел флайер, и потревоженное защитное поле пентхауса слабо замерцало в воздухе. Я проследил за тем, как машина удаляется, мигая в сумерках красными и зелеными габаритными огнями. Лейтенант стояла, выпрямившись и выставив вперед тонкий подбородок.
– Несколько недель назад вы приказали мне сопровождать вас в ваших поездках, еще до этого происшествия.
«Происшествия», – с горечью подумал я, не позволив лицу дрогнуть от воспоминаний о нападении.
Но Кира еще не закончила и повторила опять:
– Почему я?
Она стояла, опустив голову, с закрытыми глазами. Я преодолел бесконечность между нами и схватил ее маленькую огрубевшую ладонь. Девушка напряглась, словно сжатая пружина, и, как мне показалось, затаила дыхание. Не найдя слов для ответа и расхрабрившись, как никогда в жизни, я поцеловал ее.
Она словно окаменела.
Я успокаивающе, как мне хотелось думать, сжал ее руку. Я был тогда почти мальчишкой и понятия не имел, что делать дальше. Говорят, в такие мгновения время замирает, но на самом деле замирает только ваше дыхание.
И Кира. Кира по-прежнему стояла неподвижно, словно камень.
Я отодвинулся, смущенно и неуверенно:
– Простите, я не должен был это делать. Я…
Она прижала руку к груди, вторая все еще оставалась в моей ладони. Я отпустил ее и отступил на шаг. Смуглое лицо Киры побледнело.
Я оглянулся и продолжил бессвязно бормотать, теперь уже обращаясь к ней официально:
– Лейтенант, я…
Мертвым, сухим голосом, подтверждающим ее страх передо мной, она сказала:
– Если милорд желает, я… я могу… могу прийти к нему…
Я не услышал ее «в постель», потому что прокричал:
– Нет!
Только не так, будь оно проклято! Не так. Я тоже замер, осознав, что по-другому не получится. Я был палатином, сыном архонта, которому предназначено стать приором Земной Капеллы. Как могла она, лейтенант замковой охраны, в чем-то отказать мне?
Я почувствовал себя подлецом, ничтожеством. Трусом. И проскользнул мимо нее в комнату, не произнеся больше ни слова, не решившись ничего сказать.
Глава 12
Уродство мира
Я плохо представлял себе, как выберусь с планеты. Сначала меня привлекала идея улететь на торговом корабле и отправиться к Тевкру, Сиракузам или любому другому миру, где есть атенеум схоластов. Но я не был пилотом, не имел никаких особых навыков, которые убедили бы капитана корабля принять меня в команду. Кроме того, для официального найма наверняка понадобится сканирование крови, в ходе которого выяснится мое высокое происхождение, и обо мне доложат отцу. Перед любым пассажирским рейсом тоже требуется такая проверка, иначе припланеченные сервы могут сбежать, нарушив закон. Логика подсказывала обратиться к менее щепетильным в таких вопросах людям, хотя благоразумие противилось этому.
