Он лишь произнес:
– Предательство Гибсона крайне огорчило всех нас.
– Адриан! – воскликнул Робан, шагнув вперед и протянув мне ладонь. – Рад повидаться перед вашим отлетом.
Хотя я пожал ему руку, мое внимание все еще было сосредоточено на Торе Алкуине.
– Робан, я тоже рад вас видеть.
Я замолчал и перевел взгляд со схоласта на грубоватое лицо рыцаря-ликтора с его широким носом и глубоко посаженными глазами под тяжело нависшими уступами бровей.
Ощутив неожиданную неловкость, я все же продолжил:
– Позвольте поблагодарить вас более… подобающим образом за спасение моей жизни. И за все остальное.
Я вспомнил о Кире и вытянул шею, чтобы разглядеть ее за спинами трех чиновников в одинаковой форменной одежде.
– И вас, лейтенант. Спасибо вам, – добавил я.
Кира поклонилась, а Робан хлопнул меня по плечу:
– Значит, еще одно последнее путешествие вместе. Вы уже собрали вещи?
Одарив ликтора улыбкой, которая, боюсь, не соответствовала выражению моих глаз, я ответил:
– Да, конечно.
– Пусть это не совсем то будущее, какого вы желали для себя, молодой мастер, – произнес Алкуин сухим, как опавшие листья, голосом, – но ваше высокое положение в Капелле послужит еще большему величию дома Марло. Это позволит…
К моему изумлению, Криспин оборвал его:
– Ему не нужны речи. Он сам все знает.
Алкуин сконфуженно умолк, склонив голову.
Желая сгладить ситуацию, я сказал:
– Мне ясно, насколько это необходимо.
Убрав с лица все эмоции, я посмотрел на схоласта – старшего советника отца – почти таким же пустым взглядом, какой был у него самого. Но мое спокойствие было только внешним – как слой льда над бурлящей водой. Алкуин застыл. Крик боли, срывавшийся с губ Гибсона, когда плеть жалила его тело, отдавался у меня в ушах, унося все дальше от встречи на посадочной полосе. Мне необходимо было остаться в одиночестве.
– Конечно, молодой мастер. – Тор Алкуин низко поклонился и спрятал руки в свободные рукава мантии. – Простите меня.
– Вам не за что просить прощения, – холодно ответил я.
Мне нужно было разгадать еще одну тайну. Я посмотрел на Киру, и кровь мгновенно прихлынула к моему лицу.
– Не ожидал увидеть вас здесь, лейтенант.
«Как это могло случиться?» – хотел спросить я, хотел пошутить, чтобы как-то спасти положение, загладить свою ошибку.
Девушка отвела взгляд и наклонила голову, короткий козырек фуражки пилота заслонил ее глаза.
– Я получила персональный вызов.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Да? От кого?
Кира вздернула подбородок, и в глазах ее теперь не было того страха, который я предполагал увидеть, только что-то колючее и твердое.
– От вас.
«Лгунья», – подумал я, улыбаясь ей.
Мы оба разыгрывали сценку. Я прочел это по ее лицу, по тому, как она спокойно выдержала мой взгляд, чего прежде с ней не бывало. Мне часто приходилось видеть лжецов, поступающих подобным образом: они внимательно наблюдали за своей жертвой, ловя момент, когда та наконец поверит.
Понимая, что на нас смотрят посторонние, я поспешил сказать:
– Ах да, конечно, совсем из головы вылетело! Я хотел бы поговорить с вами наедине, когда выдастся подходящий момент.
В глубине души я был ужасно недоволен. Творилось что-то странное, о чем я даже не догадывался. Я знал, что должна прилететь делегация, но мне все равно не нравилось, что придется выбираться из дворца Аспиды – как бы мать ни намеревалась это осуществить – под носом у Робана и Тора Алкуина.
– А где леди Кефалос-Марло? – спросил Алкуин, делая короткий шаг вперед.
Криспин подошел к советнику, обернулся и махнул рукой в направлении купола дворца, возвышавшегося на холмах над нами:
– Нам туда, идем.
Глава 18
Ярость ослепляет
В первый раз в мою дверь постучали поздно вечером, когда серебристое солнце, сдобренное золотом, уже опускалось за холмы на западе. Сидя на полу в своей комнате дворца Аспиды, я, казалось, уже в тысячный раз перебирал и упаковывал вещи, которые намеревался взять с собой на Весперад – или на Тевкр, если получится то, что задумали мы с матерью.
Я поправил пирамиду из книг и крикнул через плечо:
– Войдите!
В комнату неспешно зашел Криспин, едва ли ожидавший моего приглашения. В руке он держал надкусанное яблоко, его серая рубашка была наполовину расстегнута.
Я торопливо поднялся, опрокинув тщательно сложенную стопку белья, выругался сквозь зубы и принялся укладывать заново.
– Что тебе надо?
Присутствие сторожевых псов отца действовало мне на нервы. В особенности Алкуин. Его ум был так же остер, как нанокарбоновая нить, и так же опасен для тех, кто действует впопыхах и неосторожно.
– Ты ведь улетаешь завтра утром, – развел руками Криспин. – Рано утром. И я… в общем, я пришел попрощаться. Во всяком случае, на какое-то время.
Я присел на корточки, укладывая одежду на дно дорожного сундука из тяжелого пластика.
– Знаешь, до Весперада лететь почти одиннадцать лет. Когда меня поднимут из фуги, ты превратишься в старшего брата.
Я встал, расправил рубашку и пригладил темные волосы.
Уголки губ Криспина дернулись в кривой улыбке, и он коротко хмыкнул:
– Да, я об этом не подумал.
Он посмотрел на сложенные на полу вещи – информационные кристаллы и книги, ботинки и пару длинных ножей.
– Это все, что ты возьмешь с собой?
Я пожал плечами:
– Капелла не желает, чтобы мы брали больше, чем необходимо. Считается, что мы должны оставить в прошлом свою прежнюю жизнь, насколько это возможно.
«А схоласты будут настаивать, чтобы я отказался от всего».
Вспомнив холодную пустоту в глазах Алкуина, я вздрогнул и снова ощутил, как сгущаются надо мной тени сомнения.
– Звучит довольно скверно. Мне казалось, у нашей Эусебии есть большие покои в Колокольной башне. Разве не так?
– Конечно так, – ответил я, придавив сложенную одежду тяжелыми книгами, и по очереди щелкнул костяшками пальцев. – Но она же не ученик… У нее другие права.
– Думаю, в этом есть свой смысл, – проговорил Криспин с полным ртом и опять уселся в мое кресло; к счастью, на этот раз он хотя бы не размахивал ножом. – И все-таки я не могу поверить, что с тобой обойдутся столь строго.
Я смотрел в окно, переводя взгляд с мелкого пруда, в котором росли лилии, на далекие кипарисы с черной в золотистых сумерках листвой.
