Я крался вдоль выгнутой дуги берега от одной тени к другой, заглядывая в темные окна и открытые двери. И при этом изо всех сил старался выглядеть одним из своих, идущим по какому-то важному делу, что было бы непросто, если бы кто-то обратил внимание на мои лохмотья и палатинский рост. Однако никто не остановил меня, и я тоже никого не увидел, не считая троих пожилых мужчин, которые стояли под железным козырьком и что-то пили из коричневых бутылок, смеясь и вытирая руки о выцветшие бурые комбинезоны.
В каждом ангаре находился корабль, в самых больших – по два или даже по три, все как один – лихтеры, того же класса, что и «Эуринасир», способные садиться на планету. Черные и белые корпуса с керамической и адамантовой оболочкой носили следы повреждений: от трения о плотные слои атмосферы, от попаданий метеоритов, от энергетического оружия. Это были пустые корабли. Они шептали мне, рассказывая о сражениях, пиратах и ксенобитах, воющих во тьме. О древних затонувших морских судах, проглоченных безжалостной водой и раздавленных ее весом. Космос не требовал такой устойчивости, позволяя беспрепятственно лететь дальше даже с повреждениями. Существовали целые корпорации, занимавшиеся поисками таких аварийных судов.
Я не увидел «Эуринасир» ни в первом, ни в пятом ангаре. С наступлением вечера из дневных укрытий вылетели огромные мухи и наполнили воздух жужжанием. Я отмахивался от них, шурша мозолистыми ступнями по нагретому асфальту.
Уже начиная паниковать, со сведенным от голода животом, но все так же желая найти ответ, я обогнул припаркованный к стене погрузчик и столкнулся нос к носу с одним из тех пожилых мужчин, которых заметил немного раньше. Он был невысоким, с почти равной росту шириной плеч, мускулистым и волосатым. Кожа на лысом черепе отливала бронзой, лицо утонуло в такой густой бороде, каких мне еще не приходилось видеть. Волосы покрывали его щеки почти до самых нижних век, а руки, свисавшие до колен, напомнили мне гомункула Салтуса.
Мужчина уставился на меня с бурлящими на лице тревогой и раздражением:
– Ты кто такой?
– Я с корабля, – сказал я, отбросив пропитанные потом пряди с лица, – с «Эуринасира». Он здесь?
Мощный незнакомец заморгал, глядя куда-то в небо над моим плечом:
– А тебе какое дело? – и сплюнул на белый бетон у себя под ногами.
Стараясь не потерять терпения, несмотря на жару, голод и усталость, я повторил, на этот раз медленнее и отчетливей:
– Я с корабля, мессир.
Поначалу я принял его за старика, судя по морщинистому лицу и шелушащейся коже под спутанной, седеющей бородой, но возраст плебеев обманчив. Возможно, ему не исполнилось и сорока и все эмешцы были коренастыми и мускулистыми, как быки, из-за повышенной гравитации. Он упер огромные, словно окорока, кулаки в бедра и, прищурившись, посмотрел на меня.
– Скаг! – послышался другой голос. – Куда ты пропал?
– Я здесь, Бор! – крикнул рабочий через плечо. – Та рыбка, которую мы выбросили вчера, вернулась назад!
Из-за угла появился второй мужчина, с красной кожей, как у старухи из больницы. Кожа явно была повреждена, но не из-за солнечного ожога. Шрамы? Следы какой-то давней болезни?
Я поднял руки в знак своих мирных намерений:
– Господа, я не ищу неприятностей. Я просто хочу… – и умолк, заметив серебряное кольцо на мизинце второго мужчины. Серебряное кольцо с ограненным сердоликом.
У меня перехватило горло, и голос вдруг сделался высоким и резким:
– Это же мое!
Рабочие посмотрели друг на друга, не зная, что ответить. Полагаю, их жертвы возвращались не часто. Возможно, я был первым.
В конце концов они ответили, но вовсе не словами. Внезапно мне почудилось, что я снова оказался на улицах Мейдуа, лицом к лицу с теми подонками на мотоциклах. Первый удар в челюсть застал меня врасплох, и я не устоял на ногах. Но ко второму уже успел подготовиться и перекатился в сторону, так что каблук рабочего опустился на бетон, а не на мои кости. Я вскочил, вовсе не собираясь умирать, не собираясь снова оказаться жертвой, как в Мейдуа, несколько недель или много лет назад. Оскалив зубы, я сплюнул. Слюна была красной.
– Там было письмо, – сказал я, выставив ладони перед собой, – написанное от руки. Это все, что мне нужно.
Замешкавшись на мгновение, я добавил:
– И мои ботинки.
Глаза выдали меня. Произнося эти слова, я покосился на перстень-печать – мой перстень – на руке рабочего.
В лучшие времена я бы справился с двумя противниками. Если бы был здоровым, хорошо отдохнувшим и сытым. Если бы все происходило не на Эмеше, а на Делосе, где мышцы не отрывались от костей, даже когда я просто стоял на месте. Или, может быть, если бы эти двое мужчин не были такими монстрами, затянутыми в броню мышц, привыкших к тяжелому труду при повышенной гравитации.
Может быть.
Я блокировал еще один удар, но запнулся о неровный бетон и чуть отступил назад. Мне повезло, что эти двое мешали друг другу. Они били слишком размашисто и неуклюже, но с пугающей силой. В своем ослабленном состоянии я не столько отражал, сколько отклонял их удары. Хорошо понимая, что не смогу остановить их. В голове моей вспыхнули воспоминания о тысячах спаррингов с Феликсом, с Криспином. Они растаяли так же мгновенно, как любое отвлечение в столь горячий момент, осталась только память мышц и крови. Я пошатнулся от дикой силы удара по ребрам.
«Слишком медленный, – подумал я, ощущая скорее злость, чем боль. – Слишком слабый».
Человек, укравший мое кольцо, рванулся вперед, заметив мое отступление, но, хотя я действительно подумывал о бегстве, один только взгляд на пропажу разжег во мне ярость, как угли – сухую шерсть. Превратив шаг назад в проворот, я схватил рабочего за запястье, выкрутил его и навалился всем своим весом на согнутый локоть. Кость сломалась с отвратительным хрустом, и рев нападавшего сменился визгом. Эти вопли остановили второго противника, того волосатого, что говорил со мной. Всего на мгновение, но я успел стащить кольцо с пальца у вора. Моя грудь раздувалась, как кузнечные мехи. Мне не хватало воздуха. Или, наоборот, его было слишком много. Зрение грозилось вот-вот отказать и оставить меня в темноте.
Наверное, я был похож на животное, когда стоял над человеком со сломанной рукой. Возможно, я и был животным.
Из-за угла послышались шаги, и я проговорил сквозь сжатые зубы:
– Я просто хочу вернуть свои вещи.
– Какого дьявола вы здесь делаете? – спросил грубый женский голос.
Не отрывая от меня взгляда, бородач ответил:
– Этот гад сломал Бору руку!
Появились еще люди – семеро мужчин, настолько похожих на первых двух, как только можно себе представить. Словно вылепленные скульптором из глины по одной форме: приземистые, широкоплечие, с одинаково развитыми из-за одинаковых условий жизни мышцами. На бритом черепе кричавшей женщины чуть проступали коротенькие волоски, ее неприятное лицо было обезображено бордовым родимым пятном.
