— Это было ожидаемо. Сейчас не верят, но, надеюсь, когда земля начнет гореть у них под ногами, они вспомнят о сделанном им предложении.
— Много званных, да мало избранных, — покачал головой младший брат.
— Ты провел несколько дней в компании русского митрополита и уже говоришь цитатами из Писания?
— Когда начинает припекать пятки, поневоле вспоминаешь молитвы.
— Были проблемы?
— Через некоторое время за мной стали следить, а потом попытались убить. Очевидно, среди вождей протестантов были шпионы папистов, которые и сообщили Хотеку о моих визитах. Мне пришлось, как можно скорее, уносить оттуда ноги. Но нет худа без добра. На обратном пути я встретил госпожу Марту и принцессу.
— И очень вовремя встретил!
— Да, но они тоже дамы не робкого десятка и при этом довольно ловкие. Представляешь, Мария Агнесса утащила кинжал у спящего часового и помогла освободиться своей матери!
— Вот чертовка! Кстати, когда ты представишь меня Её Светлости?
— Она сейчас в комнате вместе с матерью. Такая шустрая девчонка, на минуту нельзя оставить одну, того и гляди — набедокурит!
— Тогда пойдем, пока она ничего не натворила, — засмеялся Кароль.
Против ожидания, маленькая принцесса в этот момент и не помышляла ни о каких шалостях, а, совсем напротив, смирно сидела на скамье перед матерью, которая расчесывала ей волосы. В дороге следить за прической было не слишком удобно, но на постоялом дворе Марта смогла, наконец, привести дочь в относительный порядок. То есть девочку выкупали и вымыли ей волосы, хотя для этого пришлось тащить лохань с горячей водой к ним в каморку. И теперь она сидела перед матерью, завернутая в чистую рубашку Болеслава, млея от ласковых прикосновений материнских рук.
— Жаль, что тебя опять придется одевать как мальчика, — вздохнула Марта.
— Вот ещё, — промурлыкала Шурка. — Штаны и курточка гораздо удобнее.
— В дороге, возможно, но мы не всегда будем скрываться.
— Вот когда перестанем, тогда и вырядишь меня в кружева и ленты, а — пока мне и так неплохо!
— Надеюсь, это скоро закончится, и я именно так и сделаю, — усмехнулась мать и принялась заплетать ей косички.
Тут их беседу прервал осторожный стук в дверь и, всед за тем, конфузливый голос Иржика сообщил, что господин барон спрашивает, не примут ли его?
— Скажи, что мы скоро будем готовы, — отозвалась бывшая камеристка и принялась одевать дочку.
Через несколько минут, принцесса была переодета — прическа скрыта под шапкой — и её снова стало трудно отличить от мальчика. Марта тоже привела себя в порядок, после чего они разрешили братьям войти.
— Рад видеть Вас в добром здравии, Ваша Светлость — учтиво поклонился старший фон Гершов. — Я барон фон Гершов, приближенный вашего царственного отца, и обер-камергер герцогини Мекленбургской, а также воспитатель вашего брата, принца Карла Густава.
— Я тоже рад, что не болею, — улыбнулась Шурка. — Меня зовут Александр, а вы, значит, Лёлик?
— Извини, — шепнул на ухо зависшему барону брат. — Я имел глупость рассказать, как нас звал её отец!
— А почему — Александр? — изумленно спросил померанец, когда к нему вернулся дар речи.
— Не прикажете же звать меня Марией в подобном наряде?
— Да, действительно…
— Когда мы поедем во дворец? — продолжила девочка.
— Во дворец? — удивился фон Гершов-старший, ещё непривыкший к её непосредственности.
— Ну, должны же вы представить меня семье моего отца в новом статусе, раз уж мы здесь оказались?
— Говоря по правде, прин… Александр, мы хотели сохранить ваше инкогнито.
— Герцогиня и так меня не жалует, а если узнает, что мы её проигнорировали, то может и обидеться!
— Но откуда она узнает?
— Тоже мне загадка, — фыркнула Шурка и снисходительно посмотрела на братьев. — Посудите сами, Старый Клаус наверняка уже добрался до Вольфенбюттеля и поднял там всех на уши. И теперь бабушка шлет во все стороны гонцов, чтобы узнать, куда я запропастилась. Через пару дней, самое большее, неделю, в Берлине тоже узнают об этом. И что сделает Её Королевское Высочество? Да вас же на поиски и пошлет, господин барон. И вы ей сами все и расскажете!
— Вот чёрт! — выругался Болек. — А ведь верно.
— И что делать? — встревожено спросила Марта. — Вдруг…
— Вдруг — мачеха приказала меня похитить? — уточнила девочка. — Это вряд ли!
— Почему вы так думаете? — все более изумляясь происходящему, поинтересовался Кароль.
— Ну, причин любить меня у неё — нет. Однако и похищать — тоже. Моя преждевременная кончина, наверняка, не опечалила бы её или герцогиню Софию, но не более того. В качестве пленницы — я им совсем не нужна.
— Пожалуй, — согласился барон. — Но отчего вы упомянули тетку вашего отца?
— А разве мой «царственный отец», — не без сарказма в голосе поинтересовалась Шурка, — не отправил на тот свет её сыновей?
Услышав, что говорит её дочь, Марта побледнела и судорожно стиснула ладошку дочери, которую продолжала сжимать в руке. Лицо старшего фон Гершова и вовсе стало каменным
— Не знаю, кто вам всё это рассказал, но всё было совсем не так. Мы с братом были тому свидетелями!
— А ведь у герцогини Софии вполне могло сложиться такое мнение, — неожиданно заметил Болеслав. — Уж больно ловко тогда все вышло. Заговорщик убил герцога Адольфа Фридриха и погиб сам. У герцогини Маргариты Елизаветы случились преждевременные роды, которые она не пережила, а скоро за ней последовал и её супруг. И хоть она и не ладила со своими детьми, но неужто осталась совсем равнодушна к их смерти?
— Пожалуй, все эти обстоятельства и впрямь могли вызвать подозрения! И что мы предпримем?
— Вы же обер-камергер, значит, имеете доступ, — пожала плечами принцесса. — Доложите герцогине Катарине потихоньку — так, мол, и так, случилась трагедия! Захочет она меня увидеть — покажете. Не захочет, и не надо! А я в сторонке постою, на меня в этом наряде никто и внимания не обратит.
— Это звучит разумно, но боюсь, что вам все-таки не следует встречаться с её высочеством.
— Но почему?!
— Всё дело в том, Ваша Светлость, что к величайшему моему сожалению, ни ваша матушка, ни Её Высочество герцогиня Браунгшвейг-Вольфенбюттельская так и не научили вас одной важной вещи.
— Держать язык за зубами? — сообразила Шурка и обреченно вздохнула.
— Именно! Вы, не могу не признать, очень умны, в особенности для ваших весьма юных лет, но если Вы и дальше будете говорить, все что приходит в вашу очаровательную голову, это может плохо кончиться. И прежде всего для Вас!
