Днем улицы города редко бывают пустыми, скорее наоборот, на них яблоку некуда упасть. Множество людей занятых повседневными делами снуют туда-сюда, создавая невообразимую толчею. Торговцы пытаются завлечь к себе в палатки покупателей, разносчики предлагают с лотков всякую всячину. Иногда устраивают представления уличные комедианты, и тогда вокруг них сразу же собираются толпы зевак.
Ожидая оказии, Шурка привычно разглядывала прохожих, как вдруг взгляд зацепился за ничем непримечательного прохожего. Вроде бы обычный моряк, каких много в портовом городе, но что-то в его поведении показалось девочке неестественным. Она даже хотела проследить за ним, но тут показались идущие к дому слуги и принцесса решительно двинулась вслед за ними, и думать забыв о подозрительном матросе.
Привычно прошмыгнув в дом, девочка первым делом перевоплотилась в принцессу. То есть скинула плащ с капюшоном сшитый из грубого сукна и оставшись в нарядном платье прямиком направилась к комнате занятой детьми герцогини. Вообще, обычно у Карла Густава и Евгении были разные апартаменты, но дом Керкгофов это все же не герцогский дворец, так что волей-неволей пришлось потесниться.
— Клара Мария! — обрадованно воскликнул брат, увидев её. — Я так давно не видел тебя, что очень соскучился, где ты была?
— Ты же знаешь, я живу с матушкой в её доме, — улыбнулась в ответ сестра.
— А он далеко?
— Вовсе нет.
— Как я хотел бы побывать у вас дома и посмотреть как вы живете.
— Ничего особо интересного там нет, — пожала плечами Шурка. — А где Евгения?
— Я здесь, — выбежала из-за ширмы самая маленькая принцесса Мекленбургского дома и вопросительно уставилась на неё.
— А кто меня поцелует? — лукаво усмехнулась девочка и, как бы невзначай, поправила свёрток.
— А что там? — насторожилась Евгения.
— Поцелуешь, покажу!
— Вот ещё!
— Ну, как хочешь.
Всё же любопытство пересилило и вредная Женька шагнула к сестре, потешно выставив вперед сложенные уточкой губы. Шурка звонко чмокнула её и тут же принялась развертывать подарок. Едва кукла освободилась, раздался радостный визг, и малышка, получив вожделенную игрушку, бросилась благодарить сестру, одарив её множеством поцелуев, объятий и других проявлений нежности.
— Клара Мария, ты — самая лучшая!
— Я знаю, — скромно улыбнулась дарительница.
— И впрямь, очень красивая кукла, — сдержано заметил держащийся чуть в стороне Петер. — Неужели вы сами это сделали?
— Ну, не всё, — пожала плечами Шурка, — но большую часть.
— Что здесь происходит? — строго спросила вышедшая из-за ширм воспитательница принцессы Евгении — госпожа Мадлен Руге — высокая сухопарая шведка с постным лицом.
— Мадам, посмотрите, какую куклу подарила мне Клара Мария! — радостно завопила её подопечная, показывая подарок.
— Ах, это вы, — поджала губы придворная, немного недолюбливавшая незаконнорождённую принцессу. Затем, посмотрев на игрушку, удивленно приподняла брови. — Весьма недурно! Где вы взяли её?
Язык Шурки так и чесался сказать: — «где взяла, там уже нет», но она пересилила себя и, лучезарно улыбнувшись воспитательнице, спросила:
— Вам нравится?
— Такие куклы посылают друг другу коронованные особы, чтобы показать новые фасоны нарядов!
— Моя сестра сама сделала эту куклу! — отрезал Карл Густав.
— Вот как? Что же, работа достойна всяческой похвалы. Её следует показать Её Королевскому Высочеству. Кстати, она хотела видеть фройляйн Марту. Вы не подскажете, где она теперь?
— Я здесь одна, — вынуждена была признаться Шурка, когда взгляды присутствующих скрестились на ней.
— Но, каким образом? — изумилась камер-юнгфрау.
Госпожу Руге недаром выбрали воспитательницей юной принцессы. Помимо хорошей родословной и безукоризненной нравственности, эта достойная дама отличалась еще и способностью быстро соображать. Поэтому не прошло и нескольких минут, как принцесса Клара Мария оказалась перед светлыми очами герцогини Катарины и обер-камергера барона фон Гершова, хмурые лица которых не обещали юной госпоже ничего доброго.
— Я правильно понимаю, что Ваша Светлость изволили убежать из дома? — поинтересовался Кароль.
— Можно сказать и так, — обреченно вздохнула девочка.
— А где была ваша мать?
— На рынке.
— Прекрасно, а что же, в доме вообще никого не было?
— Только Иржик.
— Кто это? — удивилась герцогиня.
— Слуга моего брата, — ответил ей обер-камергер, еще больше нахмурившись.
— А где сейчас ваш брат?
— Командует патрулями в порту.
— Это, конечно же, более важно, нежели безопасность принцессы! — в голосе Катарины послышался неприкрытый сарказм.
— А как вы проникли сюда? — остался невозмутимым померанец.
— Через черный ход, вместе с прислугой.
— Час от часу не легче! — всплеснула руками герцогиня. — К нам что, кто угодно может войти? Я крайне разочарованна вами, господин барон! Надо было оставить шведскую охрану…
— Там стояли городские стражники! — вдруг выпалила Шурка. — Они только и знают, что цепляться к служанкам, а на меня и внимания не обратили.
— Это правда?
— Да, Ваше Королевское Высочество, — сдержано отвечал фон Гершов. — Никоим образом не снимая вины с себя, я все же хочу заметить, что охрану следовало бы поручить исключительно Вашему регименту. Они знают всех придворных и прислугу, а кроме того более дисциплинированы, нежели молодые подмастерья, которых здешние бюргеры по очереди отправляют в караулы.
— Что же, — голосом Катарины Шведской можно было морозить свиные туши на рынке. — Надеюсь, случившееся послужит вам уроком! И вы примете надлежащие меры…
— И немедленно, — с поклоном отвечал ей померанец.
— Её Светлость, пожалуй, сегодня переночует здесь. И потрудитесь передать фройляйн Рашке моё крайнее неудовольствие!
Договорив герцогиня величественно вышла, оставив принцессу наедине с Каролем.
— Я вас подвела? — виновато спросила девочка.
— И да, и нет, — пожал плечами тот. — Я говорил Её Королевскому Высочеству, что городские стражники не слишком надежны, но она не могла отказаться от их услуг по политическим мотивам. И магистрат, и Совет Шестнадцати могли обидеться, если бы охраной занимались только наши люди.
— Но разве город не принадлежит Мекленбургским герцогам целиком?
— Всё не так просто, Ваша Светлость. Лет пятьдесят назад, ваши предки были вынуждены военной силой занять Росток и разрушить его стены. И хотя впоследствии все недоразумения были улажены, герцогскую крепость пришлось срыть, и с тех пор у вашего рода нет резиденции в городе.
