— Понятно.
— Боюсь что нет, принцесса. Надеюсь, вы не забыли, что совсем недавно на вас было организовано нападение? Этот разбой привел к гибели множества ваших слуг и лишь по совершеннейшей случайности не пострадали вы сами! Конечно же, здесь в городе эти негодяи никогда не решились бы на нечто подобное, но всё же опасность совсем не иллюзорна.
— Вот чёрт! — вырвалось у Шурки.
— Что, простите?
— Я видела его!
— Кого, его?
— Ну, этого, похитителя… Юленшерну!
— Где? — напрягся Кароль.
— Да на улице, перед тем как зайти сюда.
— Хм, вы уверены?
— Почти.
— Что значит, почти?
— Ну, он был одет как простой моряк, и я сразу не узнала его, а теперь вы мне напомнили про похищение, и я почти уверена, что это был он!
Фон Гершов на секунду задумался, затем задал ещё несколько вопросов, после чего стремительно вышел из комнаты, оставив девочку одну. Не то чтобы он безоговорочно поверил в этот её рассказ, но в жизни случается всякое, и нужно было проверить. Плохо, что среди его солдат не было тех кто мог бы опознать Юленшерну, хотя…
— Раубе!
— Да, мой генерал! — вытянулся перед ним капрал, предано поедая его глазами.
— Ты ведь был с нами в Риге?
— Да, господин барон. Я еще отличился тогда при захвате воротной башни, и наш добрый кайзер наградил меня.
— Отлично! А ты помнишь того шведского графа, которого потом долго держали в Рижском замке?
— Это на невесте которого женилась Ваша Милость? — радостно выпалил капрал, но увидев, как переменилось лицо командира, сообразил, что ляпнул глупость и четко отрапортовал: — Никак нет, не помню!
— Гхм, — прочистил горло фон Гершов, — это славно, что у тебя такая хорошая память. Так вот, Михель, возьми пару солдат свободных от караула, да пройдите по окрестным улицам, и хорошенько приглядывайтесь ко всем бродягам, морякам и прочим. Может статься, что встретите кого знакомого. Тогда вы знаете что делать!
— Яволь мой генерал! — вытянулся Раубе, а затем оскалил в улыбке все уцелевшие зубы и радостно выпалил: — Я вспомнил, о ком толкует Ваша Милость! Этот тот негодяй, которого наш добрый кайзер заставил обвенчаться с ведьмой!
— Да отправляйся же, наконец! — зарычал взбешенный померанец.
Увы, бравому капралу с солдатами не удалось обнаружить возле дома никого подозрительного. Однако Кароль забеспокоился. Одну оплошность он уже совершил и вовсе не желал усугублять ситуацию. Конечно, вероятность того, что девочка просто ошиблась или, хуже того, выдумала всю эту историю, была достаточно велика, но все же пренебрегать им не следовало. К тому же у шведского графа был зуб не только на Иоганна Альбрехта, но и на самого фон Гершова. Чертов Раубе походя разворошил старую рану в сердце померанца.
Фон Гершов не просто любил жену — он боготворил её. Для младшего сына мелкого дворянина, каким он был до поступления на службу к герцогу-страннику, такая девушка как Регина Аделаида фон Буксгевден, была все равно, что звезда на ночном небосклоне. Видеть можно, но нечего и мечтать о том, чтобы коснуться её! Впервые увидев юную графиню на лесной дороге неподалеку от Риги, молодой человек понял что пропал. Ни у одной женщины, которую он мог видеть до сих пор, не было таких лучистых глаз, такой милой улыбки, и такой легкой походки. Но помня о судьбе брата, он старался ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Иоганн сам обо всем догадался и устроил одну из тех своих шуточек, благодаря которым почтенные матроны до сих пор пугают им своих дочерей.
Он дал согласие на свадьбу Регины Аделаиды с Карлом Юханом, но у алтаря подменил невесту и швед женился на вдове Краузе — местной женщине, которую подозревали в колдовстве. Кароль же в то же самое время вел под венец свою возлюбленную и благословлял день и час, когда поступил на службу к своему господину. Сказать по правде, выбор у графини Буксгевден был совсем невелик. С одной стороны у неё была возможность убедиться, что Юленшерна — редкостный мерзавец, а с другой, сам факт нахождения при Мекленбургском дьяволе в течение нескольких дней, напрочь уничтожал её репутацию. Будучи девушкой неглупой и рассудительной, она взвесила все эти обстоятельства и сказала: — «Да», после чего пастор немедля их обвенчал. Она была верной женой, и Каролю не в чем было её упрекнуть, а что касается любви — той, что горела у него в сердце, хватило бы и на пятерых. Но что если проклятый швед решил отомстить не только русскому царю, но и его приближенному?
Встревоженный померанец тут же распорядился усилить караулы у резиденции герцогини, а сам отправился к жене.
— Что-нибудь случилось? — удивилась столь раннему визиту супруга.
— К счастью, пока нет.
— Вы говорите загадками.
— Я пока не могу сказать вам, сударыня, ничего определенного. Однако молю вас сохранять предельную осторожность. Кроме того, я распоряжусь поставить перед этим домом стражу.
— Нам грозит опасность?
— К сожалению, этого нельзя исключать.
— И что же, мне теперь постоянно сидеть в четырех стенах?
— Вовсе нет, но я прошу вас соблюдать осторожность.
Баронесса удивленно посмотрела на мужа, но спорить не стала, и лишь в глазах её мелькнул огонек упрямства.
— Как прикажете, сударь!
— Регина, — начал было он и попытался взять жену за руку, — поймите, это необходимо…
— Я поняла вас, барон, — ровным голосом отозвалась та и спрятала руки за спиной. — Вы можете рассчитывать на мое благоразумие и послушание.
— Зачем вы так? — с мукой в голосе спросил Кароль, но вопрос повис в воздухе.
Нужно было возвращаться, и фон Гершов отвесив жене поклон, двинулся к выходу. И все же что-то было не так, хотя и непонятно, что именно. Возможно, следовало опросить прислугу, но все служанки Регины Аделаиды были родом из Риги, а потому преданы своей хозяйке. Но тут он вспомнил, рассказ Клары Марии и остановился перед выходом.
— Господин барон что-то забыл? — подозрительно спросила провожавшая его Кайса — пожилая латгалка, когда-то нянчившая свою госпожу.
— Нет, — как бы рассеяно ответил он, затем, сделал вид будто что-то вспомнил и внезапно спросил: — Скажи, а этот… моряк, давно приходил?
— Вчера, господин барон, — скривилась служанка, которой не слишком нравились эти непонятные визиты. — Я сама вынесла ему письмо госпожи.
— Письмо?
— Да, письмо. И прошу меня простить, но вам следовало бы лучше подбирать своих посыльных!
— Моих посыльных?
— А разве не Ваша Милость прислала этого француза?
— Француза? Ах, да, конечно. Ты всё правильно сделала, Кайса.
