В ногах у него стояла брезентовая сумка, набитая документами. До этого с помощью Фалько он осмотрел их и отобрал те, которые могли пригодиться. Остальные перемешали и разбросали по всей комнате. А среди них Фалько оставил и поддельный, но вполне правдоподобный рапорт республиканской контрразведки о предполагаемых тайных связях Лео Баярда с фашистскими организациями. Он надеялся, что когда полиция начнет расследовать происшествие на улице л’Орн, 34, материал попадет в нужные руки.
– Что будем делать? – настойчиво повторил Санчес.
Не отвечая, Фалько вытащил из кармана трубочку с кофе-аспирином. Вытащил одну таблетку, сунул в рот, разжевал, морщась от горечи, потом пошел на кухню и запил стаканом воды. Вернувшись, задумчиво поглядел на женщину. Санчес стоял рядом с ним в коридоре и тоже смотрел на нее неотрывно.
– Она видела нас, – наконец сказал Фалько. – Сможет опознать.
Санчес побледнел. Провел ладонью по губам и стал беспокойно водить глазами по комнате.
– Это женщина… – пробормотал он.
– Женщины убивают не хуже мужчин.
– Эта же никого не убила…
– Откуда вы знаете?
– Мы вели ее, как только она приехала сюда в декабре. По паспорту, который я только что обнаружил, это Нурия Жисберт Портау… Из хорошей барселонской семьи, член компартии, дочка члена каталонского правительства. Замужем за племянником Негрина.
– Ого… Птица высокого полета.
– Похоже на то.
– А где ее муж?
– В Мадриде. Кажется, возглавляет Второй отдел генштаба.
– Тоже не воробышек…
– Еще бы. Не сомневаюсь, что это он отправил ее во Францию от греха подальше.
– Место недурное, что уж говорить. И чем же она тут занимается?
– Привезла архивы. – Санчес кивнул на брезентовую сумку, набитую машинописными страницами – к иным были подколоты фотографии. – Среди прочего, тут и досье на нашего агента во Франции. Еще она была у Навахаса шифровальщицей. Я нашел книгу кодов. Похоже на новую русскую систему одно- и двучленов, но надо будет разобраться досконально.
Фалько напряженно размышлял, сопоставляя все «за» и «против».
– В Испании ее можно было бы обменять на кого-нибудь из наших, – напомнил Санчес.
– Можно. Но сейчас мы с вами во Франции.
И он озабоченно взглянул на часы – они вошли сюда уже больше получаса назад.
– Допросить ее мы не можем. И увести с собой тоже.
Санчес хмуро и явно волнуясь сказал:
– Должен же быть какой-нибудь выход… Может, подключить этих… кагуляров? Поручить им? Как вы считаете?
Фалько уставился на него в чистосердечном изумлении:
– Что поручить?
– Пусть подержат ее где-нибудь у себя…
– Что за чушь вы несете? Зачем такой огород-то городить?
Санчес показал на убитого в коридоре, а потом ткнул пальцем в сторону комнаты, где лежал второй труп.
– Может быть, довольно? – спросил он, понизив голос.
– Довольно – что?
– Убитых.
Глаза Фалько внезапно стали похожи на расплавленную сталь.
– В Испании каждый день убивают десятки и сотни людей, – медленно и почти мягко проговорил он.
– Это совсем другое дело…
– Послушайте. Совсем другими делами я занимался, когда вы и ваши сослуживцы решили поднять мятеж против Республики. Не я эту кашу заваривал. По совокупности причин меня занесло на вашу сторону: что же, не возражаю. Делаю свое дело честно и эффективно. Но только, пожалуйста, избавьте меня от чистоплюйства и моральных терзаний. Ваши эту музыку заказывали, вам ею и наслаждаться.
– Вы тоже из наших, – удрученно возразил Санчес.
– Ошибаетесь. У меня сольная партия.
Тот хотел было что-то ответить, но закашлялся. Сплюнул в платок. Щеки, казалось, ввалились сильней, глаза запали глубже, веки воспалились и покраснели.
– Но это женщина, черт побери. – Он спрятал платок, на котором виднелись розоватые пятнышки. – Взгляните на нее.
Фалько взглянул – и мотнул головой:
– Я вижу коммунистического агента, двух напарников которой мы ликвидировали. И выйдя отсюда, она мигом выдаст нас со всеми потрохами, то есть расскажет, кто это сделал, и укажет приметы… Я-то в Париже пробуду всего несколько дней, а вот как вы можете допустить такое?
Санчес, не отвечая, опустил голову, словно внимательно рассматривал носы своих потертых башмаков.
– Хотите – я сделаю? – сказал Фалько. – Мне нетрудно. Где двое, там и третья.
Санчес, в душе которого явно происходила мучительная борьба, стоял в прежней позе. Наконец решившись, сунул руку в правый карман, где лежал револьвер. Но передумал. Так и не достав оружие, протянул руку. Подбородок его слегка подрагивал.
– Дайте ваш.
Они пристально поглядели друг другу в глаза. Фалько снял с пояса свой «браунинг» с еще не отвинченным глушителем. Прежде чем передать его Санчесу, большим пальцем опустил флажок предохранителя. Потом, словно потеряв интерес к происходящему, прислонился к стене, достал портсигар и зажигалку.
В тот миг, когда он поднес огонек к кончику сигареты, негромко хлопнул выстрел.
14. Крыши Парижа
Фалько – без пиджака, в расстегнутом жилете – был целиком поглощен тем, что делали его руки. Он уже довольно давно собирал устройство из деталей, которые раздобыл самолично и сейчас разложил в полном порядке на столе своего номера в отеле «Мэдисон».
Собирал он устройство примитивное, безотказное, маломощное и достаточно эффективное. Кустарную бомбу. И, разумеется, знал, как ее изготовить. Это ему было не впервой.
Терпеливо и неторопливо пилкой для ногтей он разъединил цоколь и стеклянный колпачок лампочки от карманного фонарика и в образовавшийся зазор насыпал мелко истолченную спичечную голову. Лампочку поместил в металлическую коробку из-под галет, где уже лежало полкило пороху, тоже изготовленного своими руками, закрыл коробку крышкой, выведя наружу два провода. Концы проводов закрепил кнопками на щечках деревянной бельевой прищепки, проложив для изоляции полоску резины. И присоединил один из проводов к батарейке на 2,5 вольта.
Убедившись, что на столешнице не осталось следов фосфора или пороха, поднялся и закурил. Бомба была готова: не хватало только часового механизма. Фалько курил, смотрел в окно и в сером утреннем свете видел поток автомобилей, статую философа и фасад церкви Сен-Жермен, видневшийся за деревьями бульвара. Потом глянул на часы, аккуратно затушил окурок в пепельнице и вернулся к столу.
Часовой механизм был несложен – среднего размера будильник, а к заводному ключу боя на задней крышке, устанавливающему время сигнала, – сам звонок отвинчен, чтобы все происходило в тишине, – Фалько присоединил суровую нитку, другой конец которой шел к резиновой прокладке, с тем чтобы в нужный момент, когда будильник сработает, она выдернулась и замкнула контур. Проволокой прикрутил будильник к бомбе, спрятал всю конструкцию в рюкзак, а рюкзак – в чемодан, и туда же – все свои инструменты и моток лейкопластыря. Добавил тридцатиметровую бухту прочного тонкого троса, купленного накануне в магазине «Клуб Альпен». Потом в ванной привел себя в порядок, убедился, что пистолет и книга кодов спрятаны за шкафом, оделся, взял чемодан, плащ и шляпу и вышел из номера.
