Фалько взял свой бокал и откинулся на стуле, спросив с саркастическим интересом:
– Вот, значит, до чего дошли его откровения?
– Как видите.
– Однако он был словоохотлив в тот вечер. Такое редко с ним бывает.
С этими словами он сделал глоток вермута, стерший с его лица скептическую волчью улыбку. Никто лучше адмирала не умеет морочить людей, подумал он. Старый пират с ледяной душой. И цена всем его доверительным откровениям – пятак, да притом из свинца. По сравнению с ним он, Фалько, – актер-любитель.
В этот миг он заметил, что в холл вошла Нелли Минделхайм.
– Простите, – сказал он Кюссену, вставая.
– Какой сюрприз, – сказала американка.
От нее, как и прежде, пахло хорошей косметикой, дорогими духами и «старыми деньгами». Под непромокаемым плащом, наброшенным на плечи как накидка, виднелся элегантный костюм – жакет и плиссированная юбка, – выгодно и ненавязчиво подчеркивавший достоинства фигуры. Из-под поля шляпы и белокурой челки приветливо улыбались Фалько светло-голубые глаза с густо накрашенными лиловой тушью ресницами.
– В самом деле, – ответил он. – Ну, как нам Париж?
– Волшебно! Иначе и не скажешь. Завораживающий город.
– Где же наша неразлучная Мэгги?
– Сейчас спустится. Мы собрались на улицу Сент-Оноре за покупками. – От внезапного озарения вспыхнули и глаза: – Не хочешь ли составить нам компанию?
– Соблазн велик, но… – Фалько кивнул в сторону бара. – Очень бы хотелось, да вот беда, я тут не один и освобожусь, наверно, еще не скоро.
Нелли огорчилась:
– Жаль, очень жаль. Забавно было бы узнать твое мнение по поводу этих плоскодонок-манекенщиц. Ты ведь, мне помнится, знаешь толк в том, как одевать женщину. – Она скорчила развязную гримаску. – Впрочем, еще лучше – в том, как ее раздевать.
Нелли ждала, какой остроумной репликой блеснет он в ответ на ее рискованное замечание. Фалько смотрел ей в глаза с безмятежным спокойствием и с приятной улыбкой на губах. И решил не обманывать ее ожиданий:
– Единственное предназначение платья – вызывать желание снять его немедля.
Он произнес это очень непринужденно, как бы констатируя непреложный факт. Веки польщенной Нелли дрогнули.
– Ты прав.
Оба как-то замялись, не желая бросать начатое на полдороге. Фалько нахмурил лоб, изображая напряженную думу, хотя все было уже превосходно придумано раньше.
– Мы сможем выпить попозже, – сказал он, словно внезапно осененный вдохновением. – У меня деловой ужин, а потом я свободен.
Нелли эта идея явно пришлась по вкусу.
– Жизнь в Париже после полуночи только начинается, – сказала она.
– Вот именно.
Американка медленно и многозначительно кивнула ему, как сообщнику. От предвкушения снова затрепетали лиловые ресницы.
– Что ж, прекрасная идея. С Мэгги, разумеется?
Сказано было так, будто Нелли только что вспомнила о подруге. В голосе появилась легкая хрипотца, и это не укрылось от Фалько. Внезапно то, что всего лишь должно было послужить ему алиби, обрело заманчивую перспективу. Нелли и Мэгги. Он вспомнил эпизод в экспрессе Андай – Париж, три обнаженных тела, сплетенных на узком диване в купе, и это возбудило его.
– Куда ж мы без Мэгги? – сказал он.
И послал Нелли улыбку безмятежной симпатичной акулы.
– Ах вот почему вы мне здесь назначили встречу? – осведомился Кюссен.
Фалько, усевшись на свое место, сделал глоток и закурил.
– Был бы я молод и красив, вел бы себя так же.
Фалько спрятал портсигар и зажигалку, выпустил дым.
– Ну а что там с Баярдом? По моей части все готово.
Лицо Кюссена дрогнуло в лукаво-коварной усмешке, усики встопорщились. Он покосился на бармена за стойкой и понизил голос:
– Все переведено на счета в швейцарские банки?
– Все. – Фалько вытащил из кармана плаща и протянул ему конверт. – Здесь квитанция последнего трансфера, сделанного Игнасио Гасаном.
– …Который, как я понимаю, должен с минуты на минуту исчезнуть бесследно.
– Именно так. Как только доделает еще кое-какие дела.
Кюссен положил конверт в карман.
– Я тоже исчезну.
– Разумная предосторожность, – одобрил Фалько.
Австриец с довольным видом ощупал конверт во внутреннем кармане.
– Недурные денежки лежат у нашего друга Баярда в Швейцарии, а он даже не подозревает.
– Когда об этом узнают русские?
Кюссен пожал плечами. Да может быть, уже узнали. По его сведениям, Амбар, двойной агент, работающий в абвере, передал в Москву исчерпывающие сведения о Лео Баярде. И в том числе – десяток безупречно сфабрикованных писем, расшифровки телефонных разговоров, копии перехваченных сообщений, фотографии и шифровки.
– А также и сведения о том, кто я такой, – сказал Фалько.
– Не исключено.
– Отсюда и мое купание в Сене… Решили начать с меня.
– Возможно.
Досье Баярда составлено очень толково, продолжал Кюссен, и там имеются две истинные жемчужины – секретное донесение абвера шефу СД Гейдриху, где упоминается связь Баярда с британской МИ-6, и доклад англичан, где это подтверждается. То и другое подлинное.
– Да неужели? – удивился Фалько. – И английский документ тоже?
– Совершенно подлинный. – Кюссен не устоял перед искушением немного погордиться. – Мы сумели ввести этих джентльменов в игру, причем втемную. Что и обеспечило подлинность британских документов.
– Неужто в Лондоне всерьез поверили, будто Лео Баярд – с его-то биографией – скрытый фашист?
Австриец посмотрел направо, потом налево, прежде чем податься вперед и сказать почти шепотом:
– Поверили они или нет – совершенно неважно. А важно, что их службы смастерили документ, в котором это утверждается. Если добавить к нему наш, да приложить счет в швейцарском банке, да передать все это в руки НКВД, с Баярдом будет покончено. – Он откинулся на спинку стула. – Понимаете? А уж что там с ним дальше будет – то дело русских.
Фалько сидел неподвижно. И думал, но ни до чего додуматься не мог. Глаза его, цветом и теплом напоминавшие оружейную сталь, щурились от дыма зажатой в зубах сигареты. Он медленно вынул ее изо рта.
– Все равно не понимаю, как это англичане, всегда такие осторожные и миролюбивые, вступили в игру.
– Миролюбцы редко бывают хорошими психологами. И давление консерваторов там очень сильно. Посмотрите, как они втихомолку поддерживают Франко. Их, как и французов, коммунисты тревожат куда сильней, нежели нацисты. Как это у вас, испанцев, говорят… что-то такое насчет золы, кажется?
