– У меня для вас подарок, господин адмирал.
– Подарок?
– Так точно. Сувенир из Парижа. Со Всемирной выставки, если быть точным.
Отодвинув водителя, Фалько вытащил из кармана ключик, отпер замок на папке и передал в руки адмиралу ее содержимое – большой, небрежно сложенный вдвое кусок холста, покрытый черно-серыми мазками.
– Это еще что за?..
– Кусок «Герники». Голова коня.
Адмирал чуть не подскочил на месте. Снова сложил холст, озираясь на шофера и по сторонам.
– Врешь!
– Честное слово. Я его вырезал, прежде чем заложить петарду.
– Зачем?
– В доказательство своей диверсии. Чтобы вы поверили, если бы что-нибудь пошло не так.
Адмирал смотрел на него ошеломленно. Потом развернул холст, поглядел на него озабоченно и снова сложил.
– И что мне с ним делать?
– Не знаю, – Фалько послал ему улыбку наглого школяра. – А вдруг вам захочется взять его в рамочку и повесить у себя в кабинете?
– У меня в кабинете? Да ты совсем рехнулся?
– Считайте это боевым трофеем.
Сходящиеся трассы адмиральских глаз уперлись в лицо Фалько. Невозможно было определить, искрится в них ярость или сдерживаемый смех.
– Убери это дерьмо. – Он ткнул Фалько в грудь, возвращая холст. – Выбрось куда-нибудь… Только незаметно. Не дай бог, кто-нибудь найдет – неприятностей не оберешься.
– Да мне он тоже не нужен. У меня есть портрет его работы.
– Пикассо? – От удивления адмирал даже приоткрыл рот. – Твой портрет?
– Ей-богу.
– М-мать… – высказался адмирал. – Ну и ну.
– Вот именно.
Адмирал смотрел на него с прежним выражением лица. Наконец снял шляпу и провел ладонью по жестким сединам, как будто ему вдруг стало нестерпимо жарко.
– Ты ведь, кажется, не очень ревностный католик, а? К мессе не ходишь, не причащаешься и все такое?
– Не очень.
– Ну ясно… – Адмирал сказал это насмешливо и понимающе. – Надо бы тебе исповедаться… Падре, послушав тебя пять минут, повесит сутану на гвоздик и побежит писать книгу. И озолотится.
Надевая шляпу, он остановился на миг, и теперь у Фалько больше не было сомнений: здоровый глаз адмирала искрился веселой насмешкой.
– Впрочем, возможен и другой вариант. Получив отпущение грехов, ты укокошишь падре прямо в исповедальне.
И с этими словами адмирал резко повернулся спиной и полез в машину. Через секунду «мерседес» тронулся. Когда же он скрылся из виду, Фалько медленно вернулся на берег Сены и долго стоял там, глядя, как скользят по воде суденышки под надутыми ветром парусами.
Потом закурил. С дымящей в углу рта сигаретой, опершись на ограду набережной, он выглядел весьма эффектно – высокий, изящный, в надвинутой на правую бровь шляпе, в светлом, отлично сшитом костюме и безупречно элегантной сорочке, повязанной красным галстуком. Серые глаза на смуглом лице созерцали мир со спокойным любопытством. Две нарядные и красивые молодые женщины помахали ему с палубы яхты, и он в ответ приветственно приложил два пальца к полю панамы, а когда улыбнулся, по лицу будто скользнула ярко-белая полоска.
Потом бросил сигарету, раздавил ее подошвой, неторопливо пошел прочь и вскоре затерялся в толпе. Под мышкой он держал папку с фрагментом «Герники».
