* * *
«Мистер Кован сдержал свое слово и послал за мной. Он еще не был готов сделать меня звездой, просто потому что пока не подыскал подходящей для меня картины. Но он хотел использовать меня для рекламной кампании фильма „Счастлив в любви“.
„Но я же не знаю, как рекламировать фильм“, — сказала я.
„Да вам и знать ничего не нужно, — успокоил меня мистер Кован, — все, что вам нужно делать, — это быть самой собой, Мэрилин Монро“.
Он объяснил, что я буду переезжать из города в город по всей Америке, жить в лучших гостиницах, встречаться с журналистами, давать интервью и позировать для фотографов.
„У вас будет возможность повидать мир, расширить кругозор“.
Я согласилась рекламировать картину, и мистер Кован обещал оплачивать мои расходы по командировке и выплачивать сто долларов в неделю.
Одной из причин, по которой я согласилась на эту работу, была такая: я думала, что, если я уеду на несколько недель, мой возлюбленный осознает, как сильно он меня любит. Может ли он это понять, если я кручусь вокруг него круглые сутки? Я где-то вычитала, что мужчина будет любить тебя сильнее, если у него возникает ощущение неуверенности в полноте его власти над тобой. Но читать — это одно, а осуществить на практике — совсем другое. Кроме того, я просто не умела притворяться, изображать то, чего не чувствую. Я никогда не могла любить, если не любила, а если я любила, то не могла скрывать свои чувства, как не могла, например, изменить цвет своих глаз.
Накануне отъезда в Нью-Йорк, где начинался мой рекламный тур по Америке, я внезапно поняла, что мне практически нечего надеть. Я позвонила мистеру Ковану и сказала ему об этом.
„Вряд ли я смогу достойно рекламировать что-то в одном старом костюме!“
Мистер Кован рассмеялся и согласился, что желательно иметь больше, чем один костюм. Он дал мне семьдесят пять долларов для экипировки. Я помчалась в магазин и купила три шерстяных платья по двадцать пять долларов каждое.
Я купила именно шерстяные вещи, так как помнила, что Нью-Йорк и Чикаго где-то на севере. В кино я видела эти города, занесенные снегом. Находясь в состоянии возбуждения в связи с поездкой, я совершенно забыла, что на восточном побережье сейчас лето, как и в Лос-Анджелесе.
По пути в Нью-Йорк я строила планы, что я должна там посмотреть.
Мой возлюбленный любил повторять, что одна из причин, по которой со мной не о чем говорить, та, что я нигде не была и ничего не видела.
Теперь я намеревалась исправить этот недостаток.
Когда поезд пришел в Нью-Йорк, я едва могла дышать, было невыносимо жарко. Намного жарче, чем в Голливуде. В шерстяном платье я чувствовала себя как в печке.
Ответственный за мою программу сотрудник мистера Кована нашел выход из положения.
„Мы должны максимально обыграть эту ситуацию“, — объяснил он. И организовал фотосессию прямо на вокзале: я позировала на ступеньках вагона, пот струился по моему лицу, в каждой руке я держала вафельный стаканчик мороженого. Подпись гласила: „Мэрилин Монро, самая горячая штучка Голливуда, охлаждается“.
Так тема „охлаждения“ стала центральной в моей рекламной работе в Нью-Йорке.
Спустя полчаса после прибытия в Нью-Йорк меня привезли в элегантный „люкс“ гостиницы „Шерри-Нидерланд“ и попросили надеть купальный костюм.
Прибежало множество фотографов, защелкали фотоаппараты, снимая сцены „охлаждения“.
Я провела в Нью-Йорке несколько дней, глядя на стены моего роскошного номера и взирая с высоты пятнадцатого этажа на крошечные фигурки людей. Самые разные люди приходили меня интервьюировать, и не только газетчики или сотрудники журналов, но и сотрудники из отдела рекламы студии „Юнайтед Артисте“.
Я задавала им вопросы о статуе Свободы, и какие спектакли следует посмотреть, и какие кафе самые модные. Но я никуда не ходила и так ничего и не увидела.
В конце концов я так устала потеть в номере в одном из трех моих шерстяных платьев, что начала жаловаться.
„Мне кажется, — сказала я представителям студии „Юнайтед Артисте“, обедавшим со мной в моем номере, — мне нужны более привлекательные наряды на вечер“.
Они согласились и купили мне летнее платье в голубой горошек с низким вырезом на распродаже в самом дешевом магазине. Они объяснили, что в больших городах хлопок гораздо более моден, чем шелк. Мне особенно пришелся по вкусу дополнявший платье красный бархатный пояс.
Следующая остановка — Детройт, потом Кливленд, Чикаго, Милуоки и Рокфорд. Везде повторялась та же история. Гостиница, купальник, фотографы и журналисты. Гвоздем были фото с моим „охлаждением“.
В Рокфорде я решила, что уже достаточно расширила свой кругозор. К тому же из-за постоянных разъездов или из-за халтурной работы финансовых работников мистера Кована я ни разу не получила свою зарплату. Деньги, как мне каждый раз объясняли, будут ждать меня в следующем пункте. В результате у меня не было и пятидесяти центов, чтобы потратить на себя во время моего грандиозного турне.
И вот после очередного сидения в фойе кинотеатра в Рокфорде, когда я „охлаждалась“ в купальнике и дарила орхидеи „моим любимым мужчинам-кинозрителям“, я объявила сотруднику студии, что хотела бы вернуться в Голливуд.
Турне не оправдало моих надежд. Когда я вернулась, мне так же не о чем было рассказать, как и прежде. И мое отсутствие, кажется, не заставило сердце моего друга биться сильнее».
* * *
В 1950 году судьба свела Мэрилин Монро с человеком, который сыграл важнейшую роль в ее карьере. Это был Джонни Хайд, невысокий полноватый и некрасивый человек, вице-президент агентства «Уильям Моррис». Он занимался поиском и продвижением кинозвезд. Среди его клиентов были такие знаменитости, как Эл Джолсон, Лана Тернер
[30], Бетти Хаттон, Рита Хейуорт, Джонни Хайд родился в России, еще ребенком приехал с родителями в Америку. Родители были отличными акробатами, их фамилия — Хайдабура. В 21 год он поступил на работу в престижное агентство по поиску талантов «Уильям Моррис», где вскоре вырос до должности вице-президента. Был он весьма влиятелен и богат. Когда Джонни познакомился с Мэрилин, ему было 53 года, ей — 23. Джонни развелся с женой, оставив ей дом и четырех сыновей, и предложил Мэрилин выйти за него замуж. Но она, став в начале 1950 года его любовницей, решительно отказывалась от брака. «Я тебя люблю, — говорила она, — но я не влюблена в тебя». По словам Мэрилин, любила она только одного человека — Фредди Каргера. Поэтому Мэрилин отвергала настоятельные предложения брака и больших денег. Наташа Лайтесс, от которой Мэрилин ушла к Джонни, называла его Квазимодой и резко осуждала нарушение им профессиональной этики. Другие в дальнейшем осуждали Мэрилин за то, что ее якобы неумеренные сексуальные требования способствовали преждевременной смерти Джонни Хайда.
