Любовники, которые этого не делают и хранят молчание о прошлом, крайне редки. И они не слишком умны. Иногда мужчинам нравится узнавать подробности о прошлых связях женщины, но женщинам лучше не искушать судьбу и промолчать. Разве что женщина действительно сильно влюблена и хочет принадлежать мужчине полностью и без остатка и не возражает против возможности оскорблений в ответ на признания.
Мужчина, полагающий, что прошлые связи женщины уменьшают ее любовь к нему, обычно глуп и неуверен в себе. Женщина может действительно сильно любить очередного любовника, если только они не меняются слишком часто.
Самые отвратительные мужчины те, которые гордятся своими мужскими достоинствами и рассматривают секс как своего рода спорт. А постель считают наградой за победу. Чтобы сделать секс интересным, мужчина должен эмоционально настроить женщину. Настоящий любовник возбуждает тебя одним прикосновением, или улыбкой, или просто своим взглядом в пространство».
Если Мэрилин Монро не пожалела сатирических красок, рисуя обобщающий портрет голливудских мужчин, то уж тамошним женщинам досталось сполна. Достаточно вспомнить ее зарисовки «светской львицы» За За Габор.
«С четырнадцати лет я отличалась талантом раздражать женщин. Когда жены видят, что их мужья со мной заговаривают, они обычно реагируют на это как на сигнал пожарной тревоги. Даже молодые и хорошенькие голливудские „девицы“ приветствуют меня кислой миной вместо улыбки.
Этот сексуальный страх женщин, которые считают, что я вторгаюсь в их владения, оказывает на меня обратное действие. Мне он кажется и лестным, и огорчительным. Мне трудно объяснить такую реакцию. Женщины не любят меня не потому, что я красивее их или лучше сложена, и не потому, что я больше оголяюсь, чем они. Я встречаю на приемах женщин, одетых ровно настолько, чтобы не быть арестованными. И я слышу от этих без пяти минут нудисток, как я вульгарна. Они демонстрируют больше ног, больше обнажают грудь или показывают позвоночник, чем я, и я же после этого оказываюсь „вульгарной“!
Женщины терпеть не могут и мою манеру говорить, даже когда я разговариваю не с их мужьями или любовниками. Одна злющая баба сказала, что мой голос „слишком преднамеренный“. Я выяснила, что она имела в виду какое-то мое эротическое придыхание. Это неправда. Главная разница между моим голосом и голосами большинства знакомых мне женщин в том, что я пользуюсь своим голосом реже, чем другие. Я не могу просто болтать, даже если захочу. Я не могу искусственно и глупо смеяться и делать вид, что я в прекрасном настроении, когда я в компании. Если ты стоишь на приеме и выглядишь серьезной, это немедленно вызывает недоброжелательные комментарии женщин. Они уверены, что я задумала что-то гадкое: например, увести их мужчин у них из-под носа.
Меня не беспокоит, что они думают. Лучше, чтобы тысячи женщин ревновали меня, чем я приревновала бы к одной из них. Я знаю, что значит ревновать, и поверьте, это небольшое удовольствие.
Я бывала на приемах, где никто не заговаривал со мной весь вечер. Мужчины, боясь своих жен или подруг, обходили меня стороной. Адамы собирались кучками в углу, чтобы позлословить на мой счет и обсудить мой вредный характер.
Но такое холодное отношение никогда не огорчало меня. Стоя одна в углу с бокалом шампанского, я просто думала на разные темы и совсем не стремилась с кем-то общаться. Я думала о женщинах. Их ревность имела ко мне мало отношения. Просто они сознавали собственные недостатки и слабости. Мужчины рассказывали мне немало интересного о других женщинах, например, как беспомощно зачастую их поведение в постели, как они выдают истерику за страсть, а ворчливость — за преданность. Глядя на меня, эти женщины думают, что я отличаюсь от них, и это приводит их в бешенство.
Когда я вижу, как женщины бросают на меня хмурые взгляды и сплетничают на мой счет, я чувствую глубокое сожаление. И не к ним, а к их мужчинам. Я чувствую, что такие женщины — плохие любовницы, сексуальные калеки. Единственно, что они способны подарить своим мужчинам, так это комплекс неполноценности. Такие женщины считают, что добились „успеха“, если им удается убедить мужчину, что он плохой муж или неполноценный любовник».
* * *
Одни из самых впечатляющих и глубоких страниц книги Мэрилин Монро посвящены Джонни Хайду. Это был человек, в котором для Мэрилин воплощались все те качества, которых она была лишена в жизни, — отеческая забота и любовь, преданность, бескорыстное желание помочь ее карьере и ее становлению как личности. Хайд умел поставить дело так, что она не чувствовала себя содержанкой, хотя злые языки, конечно же, шептались об этом на каждом углу. Мэрилин было хорошо с Джонни, хорошо и удобно.
Доброта Джонни Хайда изменила для меня внешний мир, но не затронула мою внутреннюю сущность. Я очень старалась полюбить его. Он был не только добр, но умен и предан.
Он водил меня повсюду. Люди восхищались им и принимали меня как его невесту. Но я ею не была. Джонни просил меня стать его женой. «Этот брак будет недолгим, — сказал он, — у меня больное сердце». Но я не могла сказать «да».
«Объясни мне еще раз, почему ты не хочешь выйти за меня?» — спрашивал он, мягко улыбаясь.
«Потому что это будет нечестно, — отвечала я. — Я не люблю тебя, Джонни. Если я выйду за тебя, а потом вдруг встречу другого, в которого влюблюсь, что я буду делать? Я не хочу, чтобы такое случилось. Если я выйду замуж, то знаю, что всегда буду верна мужу и никогда не полюблю другого».
Джонни было тяжело слушать мои слова, но он любил меня за то, что знал: он может мне верить. Он никогда не ревновал меня из-за того, что я сделала, а только из-за того, что я могла бы сделать. Большинство мужчин ревнуют по той же причине. И мне нравится их ревность. Очень часто это единственное искреннее проявление их чувства. Большинство мужчин оценивают твою роль в их жизни по тому, как сильно ты можешь их ранить, а вовсе не потому, какое счастье ты им даешь. Но был один вид ревности, который я не выносила. Это когда твой ревнивый любовник бесконечно задает вопросы о других мужчинах, старается узнать больше и больше подробностей и никогда не бывает удовлетворен. Я понимала тогда, что моего ревнивого друга те другие мужчины интересуют больше, чем я, и что эти показные страдания от ревности на самом деле не что иное, как скрытая форма гомосексуализма.
Я делала все что могла, чтобы смягчить страхи Джонни. Я никогда не появлялась в обществе других мужчин. Я была ему верна и отвечала добром на его доброту.
Джонни Хайд дал мне больше, чем свою доброту и любовь. Он был первым из тех, кого я знала, кто меня понимал. Большинство мужчин (и женщин) считали, что я двулична и склонна к интригам. Не важно, как бы искренна я ни была или как бы порядочно я себя ни вела, они все равно думали, что я пытаюсь их одурачить.
У меня есть привычка в разговоре не заканчивать предложения, и поэтому создается впечатление, что я говорю неправду. Но это не так. Я просто не заканчиваю предложения. Джонни знал, что я не вру и что я не буду его дурачить и обманывать.
На самом деле я никого никогда не обманывала. Подчас я позволяла мужчинам заниматься самообманом. Мужчины нередко не дают себе труда понять, кто я и что я на самом деле. Вместо этого они сами создают мой образ. Я никогда с ними не спорю. Они, несомненно, любят, но кого-то другого, не меня. И когда они это понимают, то, естественно, обвиняют меня в собственном разочаровании и утверждают, что я их обманывала.
