Итак, доктор Гринсон! Вы величайший психиатр в мире. Теперь скажите: разве Мэрилин Монро не изобрела нечто, способное облегчить работу психоаналитика? После того как вы прослушаете мою запись и проведете со мной сеанс, вы можете опубликовать статью в научном журнале. Какая была бы сенсация! И я не хочу никаких авторских прав. Это мой подарок вам. И я никогда не расскажу об этом никому-никому. Вы будете первым в своей профессии. Можете даже запатентовать идею и разрешать пользоваться ею вашим коллегам…
Вы единственный, кто будет знать самые сокровенные, самые тайные мысли Мэрилин Монро. Я вам полностью доверяю, вы никогда не расскажете ни одной живой душе то, что я вам поведаю.
То, что я говорила вам, когда впервые стала вашей пациенткой, — правда. У меня никогда не было оргазма. Помню, я сказала вам, что оргазм происходит у меня в голове, а не в половой сфере… Меня это не беспокоит, но мои свободные ассоциации кого-нибудь могут довести до бешенства. Например, одна мысль о моей матери приводит меня в ужас. Но я не собираюсь сейчас говорить о ней. Давайте сначала закончим мои рассуждения об оргазме.
Вы сказали, что у меня в голове есть какой-то барьер, который мешает мне достичь оргазма. Что-то, что уходит корнями глубоко в мое детство и по поводу чего я испытываю такое чувство вины, что отвергаю право получать удовольствие. Это что-то связано с половым актом, который был ошибкой, но из-за чего одна мысль о получении сексуального удовольствия вызывает у меня чувство вины. И это упрятано глубоко в моем подсознании. С помощью психоанализа можно вывести это в сознание, освободить его от чувства вины и дать мне возможность получать удовольствие от оргазма. Да, мы работали в этом направлении, но ничего не добились. Я приходила домой и рыдала, и меня тошнило от отчаяния. Тогда вы сказали, что нужно попробовать другой подход. Вы объяснили мне, как стимулировать себя, и что если я точно последую вашему совету, то испытаю оргазм, а потом смогу получать оргазм и с моими любовниками. Так и случилось.
Благослови вас Бог, доктор! То, что вы говорите, как молитва для меня. Теперь я испытываю множество оргазмов. Не один, а два или три… с мужчиной, который не торопится. Я никогда так сильно не рыдала, как после моего первого оргазма. Потому что годами я этого не знала. Сколько потерянных лет! Как я могу описать вам, мужчине, что значит оргазм для женщины? Я попытаюсь. Представьте лампочку, подключенную к реостату. Если вы медленно включаете реостат, лампочка начинает загораться — светлее, светлее — и, наконец, достигает максимальной яркости. И наоборот, когда вы постепенно выключаете реостат, свет слабеет, пока комната не погружается во тьму. Это так прекрасно… Доктор, я боготворю вас.
А вот вам мой сон. Мне снилось, что я сижу на коленях у Кларка Гейбла и он обнимает меня и говорит: «Они предлагают мне сняться в продолжении „Унесенных ветром“. Может быть, я соглашусь, если ты будешь моей Скарлетт». Я проснулась вся в слезах.
Они называли его Королем, и, Бог свидетель, он им был. Как уважали его актеры и вся съемочная группа, даже этот… Джон Хьюстон. Когда-нибудь настанет день, когда они и ко мне будут относиться так же… Для всех на съемочной площадке он был «мистер Гейбл», а мне он позволял называть себя Кларк…
Он так заботился о животных на съемках. Хотя повсюду были инспекторы Общества любителей животных. Он просил всех заботиться о лошадях. Ирония судьбы: именно лошадь погубила его. Рассказывали, что после того как лошадь понесла его и сбросила, Кларк успокаивал ее, гладил и дал кусочек сахара.
Он относился ко мне с такой теплотой, а я этого не заслуживала. У меня были сложности с Артуром (Миллером. — В.Г.), я болела и сильно задерживала съемки. Но Кларк защищал меня перед Хьюстоном, который нажимал на меня, больную, заставлял продолжать съемки.
В сценах с поцелуями я целовала его с настоящей страстью. Я не хотела ложиться с ним в постель, но я хотела, чтобы он знал, как он мне нравится и как я ему благодарна.
Кларк рассказал мне, что многие годы занимался охотой, но потом решил, что не будет убивать животных. «Если бы у меня были дети, — говорил он, — я научил бы их охотиться с фотоаппаратом, а не с ружьем».
Как-то я вернулась на съемки после болезни, он шлепнул меня по попке и сказал, что если я не буду вести себя как подобает хорошей девочке, то он отшлепает меня всерьез. Я посмотрела на него и сказала: «Не соблазняйте меня». Он зашелся от смеха, на его глазах появились слезы.
Чтобы видеть его, я смотрела «Унесенные ветром» снова и снова. Он прекрасен. Я буквально кричу от бешенства… Эти… из Академии не дали ему «Оскара». Он должен был получить без сомнения. Ну, ладно, это было давно. Мне тогда было лет тринадцать. Я никогда в жизни не встречала мужчину столь романтичного, как он в этом фильме.
…Он был другим, когда я его впервые увидела. Тогда я хотела, чтобы он был моим отцом. Пусть бы даже он шлепал меня, это не страшно, если бы он мог обнять меня и сказать, что он мой Папочка и любит меня. Конечно, все это не более чем мечты.
С тех пор как вы пригласили меня в свой дом, познакомили со своей семьей, я думала, как было бы прекрасно, если бы я была вашей дочерью, а не пациенткой. Я знаю, это невозможно, пока я ваша пациентка. Но, может быть, когда вы меня вылечите, вы сможете удочерить меня. Тогда у меня был бы отец, которого я всегда мечтала иметь, а ваша жена, которой я восхищаюсь, стала бы моей матерью и ваши дети — моими братом и сестрой.
Нет, доктор, я не нажимаю на вас. Но так чудесно мечтать об этом, что я заливаюсь слезами. Я остановлюсь ненадолго…
…Когда Кларк Гейбл умер, я проплакала два дня подряд. Я не могла ни есть, ни спать. Единственно, что меня успокаивало, что из-за меня он смеялся до слез. Есть ли Бог? Он несправедлив, он не дал Кларку пожить подольше, чтобы научить своего сына охотиться с фотоаппаратом…
Говоря об «Оскарах»: я была бы вне конкуренции, если бы премию давали за имитацию оргазма. Это было мое лучшее актерское достижение, когда мои партнеры были убеждены, что я на верху блаженства. Я попросила бы Джонни Хайда вручить мне эту награду, если бы он был жив. Он не был кем-то особенным. Маленькая креветка… Маленькая креветка — это преувеличение или тавтология? Вечно я их путаю. Но важно другое: он не доставал мне и до подбородка. Джонни был скрытен, но не было лучшего агента в нашем деле. Руководители студий и актерских отделов его уважали. Его слово значило много. И при заключении сделки не нужны были никакие адвокаты.
…Как этот человек заботился обо мне! Он развелся с женой, купил дом для нас, покупал мне одежду, платил за моего парикмахера, за косметолога, оплачивал счета врачей. Он был моим агентом и помог мне получить много ролей. И он делал все, чтобы убедить меня выйти за него замуж. Я не исключаю, что я согласилась бы стать его женой, если бы он захотел. Но на самом деле он считал, что брак может повредить моей актерской карьере. Он говорил мне: если я буду его слушаться, то стану большой кинозвездой…
Я была всем для него: женой, матерью, сестрой, дочерью, любовницей. Никто не мог любить меня так сильно, как Джонни. И я любила этого маленького человека. Но я никогда не была влюблена в него. Я готова была сделать все, что он пожелает. Но не могла отплатить ему той же любовью, какую он дарил мне. Мы оба знали, что у него больное сердце. Его доктор сказал мне, что, если он хочет жить, он должен расстаться со мной и прекратить работать. Он этого не сделал и умер скоропостижно, не успев включить меня в свое завещание, как он обещал. C'est la vie!
