Сплетники утверждают, будто это наши отношения погубили его. Они тратят время впустую, пытаясь внушить мне чувство вины. Я дала Джонни величайшее счастье. И он не променял бы один день со мной на год жизни без меня…
Слушаю радиопередачу. Они пытаются разжечь огонь так называемой вражды Кроуфорд — Монро. Ну да, она говорила что-то весьма нелестное обо мне. Было это давно. И мне все безразлично. Я не знаю, почему она это делала. Ведь все началось вполне дружески. Лучше всего об этом сказал Шекспир:
Но имя доброе мое укравши,
Себя нисколько не обогатил,
Меня же сделал безнадежно нищим.
[70]
Нет, доктор, я не пытаюсь выпендриваться. Я знаю наизусть многое из Шекспира. Это напоминает мне о «Принце и хористке». Лоуренс Оливье пришел в мою уборную, чтобы отругать меня за то, что я напортачила. Я смягчила его, сказав, что его Гамлет — величайший из когда-либо созданных в кино. Вы знаете, он получил «Оскара» за эту роль.
И его Принц был настоящим… Лоуренс был поверхностным — нет, это неправильное слово — надменным, высокомерным, тщеславным. Может быть, немного антисемитом: просто некоторые из моих друзей евреи, и я чувствовала его к ним антипатию. Но, черт возьми, великий, великий актер!
На вечеринке он рассказал пару еврейских анекдотов. Артур сказал, что его акцент на идиш великолепен. Я объяснила Ларри, что Ли Страсберг считает: Шекспир сидит глубоко во мне. Что он об этом думает? Оливье ответил: Мэрилин, если ты будешь работать с Ли так серьезно, как ты никогда еще не работала, и освоишь основы, приходи ко мне, и я помогу тебе стать шекспировской актрисой. И Оливье два часа читал Шекспира. Все — от Гамлета до Шейлока. Это было чудо. Я никогда не слышала ничего более волшебного. Вот чем он закончил:
Ей надлежало бы скончаться позже:
Уместнее была бы эта весть.
Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»
Крадутся мелким шагом, день заднем,
К последней букве вписанного срока;
И все «вчера» безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это — повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.
[71]
«Этим все сказано», — бросил Оливье, улыбнулся и ушел. Я сидела и плакала от восторга, что удостоилась чести его слушать.
Ода, Кроуфорд…
Мы прошли в ее спальню… У нее был гигантский оргазм, она визжала, как маньячка. Надо отдать должное Наташе Лайтесс. Она научила меня не только актерскому ремеслу…
Следующий раз, когда мы встретились, Джоан потребовала продолжения. Я прямо сказала ей, что не получаю удовольствия от секса с женщинами. Я отвергла ее, и она начала враждебные действия.
Лучше всего сказал об этом английский поэт: «Никакая ярость не может сравниться с любовью женщины, перешедшей в ненависть». Многие приписывают эти слова Шекспиру. Но подлинный автор — Уильям Конгрив
[72]. Это я, Мэрилин Монро, ученый-классицист.
О клизмах. Вы и доктор Фрейд считаете, что плод проходит через анальный период развития, когда ребенок начинает контролировать функции анальных сфинктеров. Доктор Фрейд считает, что сексуальные функции и функция выделения экскрементов всегда смешаны. Вы сказали, что детский опыт в период анального развития может привести к фиксации, которая будет играть роль в более позднем сексуальном развитии. Возможно, это случилось и со мной, и мы придем к этому в процессе психоанализа. Вы знаете, я очень плохо помню свое раннее детство… Я что-то вспоминаю о клизмах, которые мне делали, когда я была маленькой… Это то, что вы и доктор Фрейд называете «подавленной памятью». Я буду думать об этом и наговорю еще одну пленку.
Но, доктор, я не понимаю, почему о клизме не принято говорить в обществе. Большинство моих знакомых актрис делают их, даже если они в этом не признаются. Мэй Уэст рассказала мне, что ей делают клизму каждый день и что она испытывает оргазм раз в день… Мэй считала, что клизмы и оргазмы сохранят ей молодость до ста лет. Хочется верить, что так и будет. Приятная особа, несмотря на то, что отказалась сниматься со мной. Лишнее свидетельство, как она умна.
Питер Лоуфорд говорит, что в прошлом специалисты, которых называли фармацевты, постоянно делали клизмы королеве и всем благородным дамам при дворе короля Луи XIV… Да, я люблю клизмы. Ну и что?!
Но давайте перейдем к более серьезным вещам, доктор. Я прошу вас помочь мне избавиться от Мюррей. Она делала мне клизму прошлой ночью, я же думала про себя: хоть ты и хороша в этом деле, ты должна исчезнуть. Но как? Я не могу просто так ее уволить. Ведь немедленно последует книга «Тайны Мэрилин Монро, рассказанные ее прислугой». Она заработает массу денег, выбалтывая все, что знает, а знает она, черт возьми, немало.
Как насчет такого хода: вы скажете ей, что у вас есть очень серьезно больной пациент, который нуждается в квалифицированном уходе. Я с огромным сожалением, буквально со слезами на глазах, соглашусь с ней расстаться. Я выдам ей приличную сумму, но она подпишет обязательство не давать интервью и не писать обо мне. Спросите Микки (адвокат Майк Рудин. — В.Г.), будет ли такое обязательство достаточной гарантией. Доктор, дело в том, что мы просто не любим друг друга. Я не могу примириться с ее дерзостью и нежеланием выполнять мои поручения. Если у вас есть лучшее предложение, скажите мне.
Меня беспокоит и другая проблема. Некто Слатцер вертится вокруг, распространяя ложь, будто он был моим мужем и какая я в постели. Я спросила Фрэнка Синатру, что можно сделать. Он сказал, Мэрилин, детка, просто не обращай внимания. Если ты реагируешь на таких людей, ты привлекаешь к ним всеобщее внимание, а себя только принижаешь. Полагаю, что Фрэнк знает такие вещи лучше других… Он помог многим людям совершенно бескорыстно и анонимно. Паршивая пресса смешивает его с грязью, обвиняя в связях с мафией и гангстерами. А Фрэнк просто не реагирует.
Какой он прекрасный друг! Я люблю Фрэнка, и он любит меня. Это не та любовь, что ведет к браку. Она лучше, потому что брак не может ее разрушить. Я это хорошо знаю. Ведь брак расстроил мои отношения с двумя прекрасными людьми.
Джо Д. (ДиМаджио. — В.Г.) любит Мэрилин и всегда будет ее любить. И я люблю его и всегда буду любить. Но Джо не мог оставаться в супружестве с Мэрилин Монро — знаменитой кинозвездой. У Джо, в его упрямой итальянской башке, сохраняется традиционное итальянское представление о жене как о домашней хозяйке, выполняющей любые его желания и целиком ему себя посвятившей. Доктор, вы знаете, что я не такая. И нет таких сил, которые заставили бы меня перестать быть Мэрилин Монро, стать кем-то другим, чтобы только спасти наш брак. Прошло совсем немного времени, и мы оба это поняли, и наш брак распался. Но мы не перестали друг друга любить. В любое время, когда Джо мне нужен, он прилетает. Можно ли представить лучшего друга?
