– Но как же так, ведь это наш враг, фашист.
А она отвечает:
– Да он такой ласковый, он мне кофие в постель подавал.
Думаю, наши русские мужчины вряд ли прославятся своей элегантностью и нежностью» (19). Вот это, откровенно говоря, и вводит в ступор: миллионы убитых, в том числе женщин и детей, а тут «кофие»… Да и рассказчица, кажется, забыла, сколько грубых мужиков погибло, чтобы «элегантные» эсэсовцы в форме от Хьюго Босса не царили на нашей земле!
Разумеется, на оставшихся в оккупации смотрели косо: «В классе вновь прибывшие объявляли оставшимся при немцах бойкот… Я стала бояться людей, которые смотрели на меня с презрением и пускали вслед: “Овчарочка”, – вспоминала Л. Гурченко. – И только когда на экранах пошли фильмы и хроника, в которых были показаны ужасы, казни и расправы немцев на оккупированных территориях, эта “болезнь” постепенно стала проходить, уходить в прошлое» (20). Не прошла – пребывание в оккупации на долгие годы Советской власти стало клеймом, особенно при выезде за границу.
Ладно, в конце концов, можно полюбить и врага. Тут мы Шекспира не превзойдем. Но ведь борьба женщин за право оставаться женщинами привела к тому, что целые поколения дам допускали мысль, что можно легко отдаться даже не за деньги (здесь можно сослаться на голод), а просто за понравившуюся вожделенную импортную вещичку. К такому умозаключению их подталкивало постоянно-равнодушное отношение власти к их естественному желанию быть нарядной и модной. Ю. Нагибин: «22 июля 1974 г. Танцплощадка – средоточие отдыха молодежи – была настоящим бардаком. Сюда приезжали из Москвы седовласые любители продажной любви на собственных машинах. Поскольку кругом шныряло множество комсомольских стукачей, сговор происходил молча. Приглашенную на танец слегка ошаривали рукой, и если под платьем не обнаруживалось ни лифчика, ни трусов, ее сразу вели к машине. Зеленоград вписан в девственный лес, так что далеко ехать было не надо. Всё удовольствие стоило десятку… Беда усугубляется тем, что неподалеку находится школа повышения квалификации комсостава дружественных армий. Карманы этих блистательных воинов набиты бесшовными дамскими чулками, духами и прочей парфюмерией из валютных магазинов, а перед этим не может устоять ни одно женское сердце» (21). Такие взрастят патриотов отечества!
Стеклянные бусы – в разнообразных модификациях – и доныне определяют подход некоторой части дам к их взаимоотношениям с мужчинами. Сравните рассказ Нагибина с цитируемым ранее очерком Погодина из 1920-х годов. Если ничего не меняется десятилетиями, то к системе возникают вопросы. И не только у женщин.
III
Но хватит об откровенных и скрытых формах проституции – этого, в конце концов, хватает и сегодня. Вернемся в двадцатые годы, когда все было впервые и вновь, а общество еще пыталось нащупать нестандартные подходы к самым интимным сторонам жизни человека вне буржуазных норм торговли телом. И эти опыты представляют существенный интерес.
Активное сексуальное просвещение (которое позже при Сталине свернули) оказывало заметное влияние на размывание ценностей патриархальной семьи. Но молодежь была в восторге. В 1924 году корреспондент «Красной газеты» рассказывает о ходе диспута «Половая жизнь молодежи»: «Толпившейся у касс массе учащихся удалось прорвать контроль и, хлынув в зал, занять там все места, облепить все коридоры и стену. В зале собрались 1500 человек, в то время как нормальная вместимость 800. Во время давки у входа перед диспутом была смята одна студентка, которая была в бессознательном состоянии отправлена домой» (22). Ну что ж, любовь требует жертв.
Иной раз борьба за новые отношения принимала просто драматический оборот. Не будем забывать, что эмансипация происходила, в том числе, и на территориях распространения ислама, а он сопротивлялся эмансипации куда более яростно. Например, в 1927 году в международный женский день участницы многолюдного женского митинга в одном из городов Средней Азии демонстративно срывали с себя паранджи и бросали их в огромный костер. Это театрализованное действие стало потрясением для верующих и повлекло трагические последствия: немало первых представительниц движения были убиты, другие изнасилованы или избиты (23).
Наглядным примером нового подхода к взаимоотношениям полов стала нашумевшая в свое время работа «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата» – свод этических норм, опубликованный в брошюре «Революция и молодёжь» (издательство Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова, 1924 год). Автор – Арон Залкинд, разработчик-теоретик новой науки – педологии, которая тогда в СССР находилась на пике своего развития. В школах шло активное внедрение практик психологического тестирования, комплектации классов, организации школьного режима и т. п.
[198]
Что же гласили новые «заповеди»?
– «Пролетариат заменяет хаос организацией в области экономики, элементы планомерной целесообразной организации внесет он и в современный половой хаос…»
– «Основной половой приманкой должны быть основные классовые достоинства, и только на них будет в дальнейшем создаваться половой союз. Они же определят собою и классовое понимание красоты, здоровья…»
– «…в ревности основным ее содержанием является элемент грубого собственничества: “Никому не хочу ее (его) уступить”, что уже совершенно недопустимо с пролетарски-классовой точки зрения… Но апеллируй тогда к товарищескому, классовому мнению и стойко примирись, если оценка произошла не в твою пользу. Если же тебя заменили худшим(ей), у тебя остается право бороться за отвоевание, за возвращение ушедшего(ей) или, в случае неудачи, презирать его (ее) как человека, невыдержанного с классовой точки зрения. Но это ведь не ревность…»
– «…не лучше ли, “ускромнив”, “усерив”, “повыхолостив” разбухшую сексуальность соответствующими твердыми воздействиями (классовый противополовой насос, революционная сублимация), выжать, отсосать из него обратно ценности, похищенные им у организма, у класса? Советские условия этому как раз максимально содействуют (это точно – К.К.). Сколько острой научной, исследовательской, материалистической любознательности, не прикованной больше к одним лишь половым органам, получит тогда человек! Неужели эти радости менее радостны, чем половая радость?» (24). Ну, и тому подобное.
Погодите хохотать, пугаться и списывать все на Советскую власть. Вот и ныне Э. Лимонов взывает к своим сторонникам: «На улицы следует выходить не с плакатами «Фабрики – рабочим!» «Землю – крестьянам!», а с плакатами «Сексуальную комфортность – всем гражданам!» и «Да здравствует промискуитет!» (25).
