— Это нетрудно, — сказал Марей. — Он в Институте судебной медицины. Роже поедет с вами.
Бельяр положил руку на плечо молодой женщины.
— Моя машина стоит тут, — шепнул он. — Если вы чувствуете себя в силах, лучше поехать сейчас.
Она встала, но пошатнулась. Бельяр поддержал ее, однако она отстранила его.
— Нет, Роже, спасибо… мне надо привыкать.
Она обошла кресло, вытянув вперед руку, точно слепая. Потом, чтобы скрыть слезы, поспешно вышла. Они услышали, как она побежала. Марей беспомощно махнул рукой, словно чувствовал себя виноватым.
— Что еще я мог сказать?.. Все это ужасно. Ты думаешь, она выдержит?
— Думаю, да, — сказал Бельяр. — Несмотря на богатство, ее воспитывали в строгости.
— Я полагаю, — снова начал Марей, — это была очень дружная пара?
— Вне всякого сомнения. Разумеется, они не были голубками. Бедняга Сорбье всегда напускал на себя холодность, а Линда — это вещь в себе, понимаешь?
— Понимаю… Я был не слишком груб?
— Да что ты, старина!
— Ты уверен, что она на меня не сердится?
— Что ты выдумываешь?
— Видишь ли, она наверняка мне будет нужна. Мне придется подробнейшим образом проследить последние часы жизни Сорбье.
Погрузившись в раздумье, Марей обошел гостиную. Он остановился перед портретом убитого, рассеянно взглянул на картины. Кто-то плакал в глубине пустынных комнат. Вероятно, старая Мариетта.
— Она двадцать лет служит у Сорбье, — сказал Бельяр.
— А еще у него был кто-нибудь в услужении? — спросил Марей.
— Шофер. Представь себе, Сорбье знал, из чего сделаны звезды, но не мог отличить стартер от кнопки обогревателя в машине.
— Где этот шофер?
— Ну, старина, ты слишком многого от меня хочешь.
Вернулась Линда. Она надела синий плащ. Лицо осунулось, и все-таки она была очаровательна.
— Скорее, — сказала она.
Они чувствовали, что она на пределе, и поспешили на улицу. Бельяр помог ей сесть в машину.
— Я тебе позвоню, — сказал Марей.
— Ты с нами не можешь поехать?
— Никак не могу. Мне нужно навести справки об этом заказном письме.
Машина Бельяра тронулась, а комиссар сел за руль своей малолитражки. Было шесть часов. Марей страдал почти физически, мучительно ощущая, как быстро летит время, и чувствовал себя беспомощным, неспособным что-либо предпринять. Его поддерживала сила привычки. Он приоткрыл бумажник и в последний раз взглянул на конверт. Почтовый штемпель легко было разобрать: бульвар Гувьон-Сен-Сир. Он двинулся в путь. На бульваре было безлюдно. С карусели из-за решетки Зоологического сада доносилась музыка. Если бы убийца придавал своему письму серьезное значение, вряд ли он забыл бы конверт в корзинке. Правда, у него было не так уж много времени… Четырнадцать секунд! Эта глупая цифра приводила Марея в отчаяние. Впрочем, почему именно четырнадцать секунд, раз убийца не выходил?
Он затормозил, едва не столкнувшись с маленьким красным авто в виде снаряда, вынырнувшим из Булонского леса, и с удовольствием выругался, как всегда, когда бывал один. Потом подумал о Линде и Сорбье. Странная пара! Он — строгий, молчаливый, день и ночь за работой; она — словно из другого мира, какая-то сказочная фея, с удивлением взирающая на людей. Какой была их жизнь, когда они оставались вдвоем? О чем он мог с ней беседовать? О нейтронах? Об ускорителе частиц? Там — этот чудовищный завод с диковинными машинами. В Нейи — огромный молчаливый дом с полуприкрытыми ставнями. «Я все сочиняю, — подумал Марей, — фантазирую. Этак я заброшу свое ремесло!» Он отыскал место для машины и вошел в почтовое отделение. Служащий засуетился:
— К вашим услугам, господин комиссар. Чем могу быть вам полезен?
— О! Дело пустячное. Мне нужен адрес отправителя… Осторожно! Не прикасайтесь, здесь отпечатки пальцев.
Перепуганный чиновник списал с конверта номер, дату и час отправления.
— Садитесь, пожалуйста. Да-да, возьмите мой стул. Я займусь этим делом лично. Через три минуты мы все выясним.
Он удалился, преисполненный трогательного рвения. Марей не обнадеживал себя. Он был слишком умен и многоопытен, чтобы не почуять ложный след, ловкий ход; конверт этот могли оставить нарочно… а он попал в расставленные сети и, одураченный, барахтается в них, бессильный что-либо предпринять. Убийца же тем временем спешил к какой-нибудь дружественной границе… Но и эта версия казалась ему не из лучших. Марей ее «не чувствовал». И он почти не сомневался, что человек, которого он ищет, прячется в самом Париже и что цилиндр где-то здесь, поблизости. Его нисколько не удивило бы, если бы дело обернулось просто политическим шантажом.
— Вот нужные вам сведения! — воскликнул вихрем влетевший чиновник. — Я списал с копии квитанции: «Поль Леле, авеню Терн, 96». Подождите, я напечатаю адрес, так будет понятнее.
Он ликовал, этот превосходный человек, посылая Марею многозначительные улыбки и отстукивая двумя пальцами адрес.
— Что-нибудь серьезное? — спросил он.
— Кража, — ответил Марей.
— Все в порядке, — радостно заключил чиновник, — считайте, что ваш вор уже пойман. Желаю удачи, господин комиссар.
Пойман? Как бы не так! И все-таки у Марея радостно забилось сердце, он ощутил хорошо знакомый ему прилив надежды, так всегда бывало в начале расследования. Он даже говорил порой: «Расследование смахивает на флирт!» Марей бросился на авеню Терн, это было рядом. Первый этаж дома 96 занимала табачная лавка. Марей прошел по коридору, отыскал консьержку, сидевшую в своей каморке в обществе белого кота и портняжного манекена.
— Поль Леле? — медленно повторила консьержка. — Поль Леле? Нет… Здесь таких нет.
— Может быть, это родственник или друг одного из ваших жильцов?
— Я знаю свой дом, — сказала старая женщина, смерив посетителя взглядом поверх очков. — Здесь никогда не бывало Поля Леле.
Марей не стал настаивать и вошел в табачную лавку. Хозяин ее тоже ничего не слыхал о Поле Леле. Он знал всех своих клиентов, у него только постоянные. Так вот, ни разу ни от кого из них ему не доводилось слышать этого имени. «Тем лучше!» — чуть было не крикнул Марей. Раз не существует Леле, значит, след, нарочно запутанный, был правильным. Отправитель письма принял меры предосторожности, чтобы помешать розыскам. Следовательно, он их опасался. И значит, письмо играло определенную роль в происшедшей драме!
Марей вышел из лавки, сел в машину. Он поедет в уголовную полицию к Бельанфану. Может быть, Бельанфану удастся отыскать на конверте отпечатки пальцев. После незнакомца к конверту прикасалось такое множество людей: почтовый служащий, сортировщики, почтальон, Сорбье!.. Но Бельанфану случалось «читать» наполовину стертые отпечатки. У него было особое чутье. И он умел выжать все возможное из луп, микроскопов, из самых последних достижений химии. Площадь Звезды, Елисейские поля, площадь Согласия. Марей выехал наконец на набережную и прибавил скорость. Небо совсем очистилось. Воздух был теплым, ласковым. Время от времени о ветровое стекло ударялось какое-нибудь насекомое. Сверкающие автобусы, набитые иностранными туристами, следовали один за другим мимо Лувра. А ведь достаточно по неосторожности или из простого любопытства отвинтить колпачок… и произойдет несчастье. А в самом деле, каким образом это обнаружится? Люди внезапно начнут падать, словно сраженные молнией, или будут слабеть в течение многих дней, а то и недель? Надо как можно скорее установить это. А если Бельанфан обнаружит подозрительный отпечаток? Но, прежде всего, как отличить нужные отпечатки от ненужных… Впрочем, на что же тогда картотека? Может быть, удастся обнаружить уже зарегистрированный отпечаток? Один шанс из тысячи! Если же и этот последний шанс улетучится, дело кончено. Придется искать другую ниточку, а другой ниточки нет! Марей в мгновение ока восстановил в памяти завод, двор, свидетелей… Весь этот огромный следственный материал был бесполезен. Улик нет, подозреваемых тоже нет. Попробуй все это объяснить патрону!..
