— Как спалось? Я тебя не слышала…
Я молча обнял ее.
Следствие началось уже вечером, поскольку только и разговоров было что про несчастный случай в Гуа. На следующий день газеты опубликовали фотографии Мириам. Рыбаки обследовали бухту. Я хранил молчание, пригнал малолитражку, вытащил все из чемоданов. Все время я проводил у постели Элиан, которая медленно восстанавливалась после последнего, самого сильного приступа.
— Ты выздоровеешь, — повторял я ей. — Тебе уже намного лучше.
Здоровье Элиан было моей единственной наградой и в какой-то степени моим оправданием. Такая поддержка была мне страшно необходима, так как я непрестанно переживал ту сцену в Гуа. Да что там! Я анализировал одно за другим все события этой весны! Мириам больше нет, наваждение от ее пагубного присутствия прошло, и я перестал понимать случившееся! Все, что казалось очевидным, теперь вызывало подозрения, — вот почему я решил изложить на бумаге эту историю. Я написал ее на одном дыхании: писал днем, когда Элиан отдыхала, писал и по ночам… Элиан с эгоизмом больных не обращает внимания на мою бледность. Она изо всех сил стремится выздороветь. Она вновь смеется, шутит. Я же сужу себя! Обвиняю! Можно было постараться все забыть. Следствие закрыто. Тело Мириам так и не нашли. «Дофин» отбуксировали в Бовуар. Я видел, как он проезжал, покрытый илом. Газеты больше не упоминают о происшествии. Никто не приходил задавать вопросы. Да, теперь я мог все забыть. Свой рассказ я завершил. Но с моей души не спал груз. Я не забыл ни единой подробности. Так откуда же у меня в таком случае ощущение, что я что-то упустил или неправильно трактовал некоторые события и обстоятельства? И в этом, возможно, моя подлинная вина! Я знал, что Мириам хотела убить Элиан! Я видел колодец, ободранный веревками спасателей, и открытый люк, опухшую лодыжку Мириам и почти умирающую Элиан. А затем Мириам утонула у меня на глазах. Она звала меня четыре раза и… как бы это сказать… если бы она была той, кем я ее считал, она не звала бы меня таким голосом, которому я просто не мог не верить. Вы прочитаете этот отчет и, возможно, поймете то, что мне не удалось разгадать! Что касается меня, то я решился: пойду и заявлю на себя. Так надо. Чемодан готов, он в малолитражке. Поеду сейчас в Нант, как каждую субботу. Я поцелую на прощание Элиан, теперь Элиан ничто не угрожает. Теперь следует подумать о Мириам. Мне кажется, что, обвинив себя, я в какой-то мере оправдаю ее, приму на себя долю ее вины. Я знаю, никто от меня ничего не требует. Если рассуждать здраво, то я не прав. Раз я бережно отношусь к Элиан, то не должен подвергать ее еще и этому последнему испытанию. Это так. Но я люблю Мириам. Я все еще ее люблю, несмотря на ужас и отвращение, которые я иногда к ней испытывал, а может быть, как раз благодаря этому ужасу и отвращению. Невероятно, чтобы женщина могла быть такой жестокой. И что тогда? Следовательно, я ошибся? Тогда пусть меня посадят в тюрьму. Если же я все-таки не ошибся, то все равно пусть меня осудят. Во всяком случае, я так больше не могу. Часть меня умерла в Гуа, и я устал жить. Меня будут допрашивать, терзать тысячами способов. Я не отвечу им. Я полагаюсь на вас. Вас они послушают, вам поверят, когда вы скажете, кто — Мириам или я — истинный виновник.
Глава 12
«Пятница
Дорогой Франсуа!
Я долго раздумывала, прежде чем написать эти строчки. Уже не знаю, с чего и начать! Если бы ты был другим человеком, мы смогли бы объясниться! Конечно, у меня есть недостатки. Возможно, тебе нужна была другая жена! Я делала все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив. Мое представление о счастье очень простое. Счастье — это быть рядом с тобой! Но я не сразу поняла, что тебе этого недостаточно! Да, думаю, ты меня любил, можно сказать, даже очень любил. Но я также думаю, что не была для тебя чем-то необыкновенным, я была просто подругой, с которой можно и пошутить! Мой бедный Франсуа, это верно, я не такая, как ты! Нет во мне загадочности! Но если бы ты действительно пригляделся ко мне, то хотя бы почувствовал, что я способна страдать. Я страдала из-за тебя… страдала ужасно. Я говорю это не к тому, чтобы разжалобить тебя. Теперь я решилась и могу говорить с тобой, почти отбросив всякие эмоции, потому что жить мне осталось рядом с тобой всего два дня. Вот уже целый час я знаю, что ты уедешь. В конечном счете победила она. Пусть так!.. Через какое-то время ты узнаешь, что меня нет в живых. Возможно, тебе будет горестно, даже наверняка! Тебе станет жалко самого себя, потому что ты слишком талантлив, чтобы растрачивать себя на нежные чувства… Прости меня! Я не могу сдержать своей злости. Я сержусь на тебя, Франсуа!.. В последнее время ты превратил меня в обозленную, отчаявшуюся женщину! Но тебе не удалось сделать из меня жертву обмана. Вот что мне хочется, чтобы ты знал! Я согласна, что я слишком простая. Та, другая, изысканнее, умнее меня. Когда-нибудь вы там заговорите обо мне. Ты не вправе будешь сказать: «Элиан, да… она была очень милой, но простодушной», потому что о твоей связи я знала подробно, знала все детали и с самого начала! Я сразу инстинктивно почувствовала, что ты любишь другую женщину! Сначала я боролась с этим подозрением. Я слишком уважала тебя, Франсуа!.. Я полностью тебе доверяла. Для меня любовь — это прежде всего данное слово. Существует также и многое другое: ласки, удовольствие, интимность. Но мне все это казалось второстепенным; данное слово — это самое главное. Поэтому я отметала подозрения. Ты казался еще более рассеянным, отсутствующим, чем обычно. Ты больше меня не замечал. Я относила это за счет работы. Но скоро я была вынуждена признать, что ты счастлив, Франсуа, — ты не можешь представить, что это такое! Ты нарочно старался казаться сильно озабоченным, занятым, ты как бы носился со своими тайными мыслями. Ты хмурил брови, закусывал губу, но глаза блестели помимо твоей воли. Походка стала порывистой. В твоей манере расправлять плечи, в посадке головы появилось что-то новое, молодое, что раздирало мне душу. Любовь цветочной пыльцой осыпала тебя. Я ощущала ее запах. Том тоже тебя не узнавал. Я подумала, что ты встретил какую-то крестьянку, что это мимолетное увлечение, — и это было ужасно! Но я ухитрялась находить тебе оправдание. Я никогда не понимала достаточно хорошо, что вас влечет и толкает к нам, потребности прикоснуться к нам, которую вы испытываете. Как если бы под нашей кожей можно что-то обнаружить, нечто секретно питающее вас и необходимое для вашего существования. Я плохо объясняю, потому что мне самой это непонятно. Наконец, я была готова допустить, что ты необдуманно поддался порыву. Мне было плохо, и, однако, я сохранила какую-то надежду. Ты мне часто говорил, что я разумная женщина и не слишком много требую от жизни.
И затем в один прекрасный день приходит Ронга! Чудесная, милая женщина! Превосходная подруга! Как я ей благодарна! Я сразу же поняла, что могу на нее положиться, довериться ей. Но даже не ожидала, что она окажется столь преданной. Что мы, Ронга и я, могли против вас двоих? Вы были сильнее. С первой же секунды я интуитивно почувствовала, что все потеряно. Ронгу ее хозяйка отправила сфотографировать дом. И она честно меня предупредила. Мириам любит тебя. Ей все хотелось знать о тебе, о твоей жизни. Я не знаю, какая она — Мириам, и не желаю этого знать, но когда женщина способна вызывать такое озлобление у своей служанки, цена ей не высока. Может, я просто мещанка, ослепленная предрассудками. Однако мне кажется, Франсуа, что тебе стоило быть поосмотрительней. Разве подлинная женщина, которую берут в жены, рядом с которой старятся, может держать гепарда, заниматься живописью, вести эту богемную жизнь? А скандальное прошлое в Африке! Разрушение семьи! Странная смерть мсье Элле! Ты знаешь все эти подробности. Они тебя не возмутили? Ронга — честный человек, но и она едва смела мне о них рассказать. Я слышу, как она говорит:
