Когда Франк спустился, я подозвал его.
— Он всегда такой?
— Очень часто. Должно быть, опять повздорил с сестрой. Они вечно ссорятся.
— А не мог ли он что-нибудь заподозрить?
Франк, казалось, искренне удивился.
— Заподозрить?
— Вы же не его наперсник! Вы не можете знать, что он думает.
Франк помолчал немного, прежде чем ответить.
— Нет, — сказал он. — Нет. Не забывайте, что это я вас сюда привез. Следовательно, он убежден, что я принял все меры предосторожности, что я навел о вас все нужные справки. На меня можно положиться. Этого достаточно… Следите за своими ногами.
— Что такое?
— Не сидите, положив ногу на ногу… Помните, я уже говорил вам об этом.
— Ах вот что! Вы мне надоели со своими указаниями.
Раздраженный, я ушел в гостиную и снял пиджак.
Я решил сперва разработать пальцы, сыграв, все убыстряя темп, несколько гамм. Потом принялся за хроматические этюды. Моя игра оставляла желать лучшего. Я долго занимался, позволяя себе лишь изредка делать небольшие перерывы, чтобы выкурить сигарету. И все-таки, если говорить честно, я справлялся неплохо. Конечно, я не стал еще прежним профессионалом, но я не утратил техники. Если упорно трудиться, кто знает?.. Незадолго до обеда я перестал играть И вышел прогуляться в парк. Он был окружен очень высокой стеной. Невозможно было рассмотреть соседние виллы. Как скучала, вероятно, Жильберта изо дня в день в этой роскошной тюрьме! Я не мог представить себе, чтобы она шила или вышивала. Может быть, она читала? Но невозможно же читать с утра до вечера! Я спрошу у нее. А пока что я пытался ответить на другой, более трудный вопрос: какое, собственно, чувство внушала она мне? Она живо возбуждала мое любопытство. Согласен. Я находил ее привлекательной, пусть так. Но смог бы я, к примеру, ее полюбить? По правде говоря, нет. Она была слишком загадочной, слишком «светской дамой». Я же предпочитал женщин простых, чувственных и легкомысленных. Но зато я понимал, что вполне способен разыграть перед ней комедию любви, чтобы заставить ее открыть мне все, что она от меня скрывает. Это будет даже интересно. Франк разозлится. Тем лучше. Я слишком ему нужен, чтобы он посмел довести меня до крайности. Размышляя таким образом, я шел по аллее, которая вела к вилле. Одна только Жильберта могла рассказать мне, каким был де Баер. От нее я узнаю, хотел ли Франк обмануть меня или нет. Я не позволю, чтобы меня без моего ведома заставляли играть недостойную роль. Я услышал звон колокола и ускорил шаг. Жильберта как раз направлялась в столовую, когда я вошел в вестибюль. Она остановилась.
— Хорошо отдохнули? — спросила она.
— Да, благодарю. Но мне сказали, что вы не совсем здоровы?
— Не волнуйтесь. Впрочем, я полагаю, вас это не очень обеспокоило.
— А если бы я сказал, что обеспокоило?
— Я бы вам не поверила.
Она вошла в столовую. Возле ее прибора лежало письмо. Она взяла его, протянула мне, потом передумала.
— Это из клиники, — сказала она. — Вашему дяде, вероятно, стало хуже.
Она распечатала конверт и быстро прочитала:
«Мадам!
Состояние здоровья мсье де Баера ухудшилось. Он не может принимать пищу, и силы его быстро таят. Однако он все еще находится в полном сознании и был бы счастлив увидеть господина Поля де Баера. Я снова повторила ему, что господин Поль де Баер находится в отъезде, что очень огорчило нашего больного. Если у Вас есть возможность предупредить г. Поля де Баера, я полагаю, мадам, не следует терять времени, хотя наш больной и отличается редкой выносливостью…»
Я опустился на стул, буквально сраженный обрушившимся на меня ударом. Жильберта протянула мне письмо. Я сделал вид, что читаю его. Буквы плясали у меня перед глазами. Где же был Франк? Почему он не предостерег меня?
— Я уже получила несколько писем от матери-настоятельницы, — сказала Жильберта. — Сделала, что смогла… На вашем месте я бы не торопилась с ответом. Вы сейчас не в состоянии совершить подобное путешествие.
Франк принес закуску, что избавило меня от комментариев. Я подвинул письмо Жильберте и ограничился замечанием:
— Ему лучше не знать, что я стал другим.
Минуты, последовавшие за этим разговором, оставили самые отвратительные воспоминания. Если дядюшка умрет в ближайшее время, я буду вынужден поехать в Кольмар… Все пойдет прахом!..
В конце концов я самым постыдным образом спросил у Жильберты:
— Какие у нас с ним были отношения?
— Не плохие, не хорошие, — ответила она.
— А как бы я поступил, не заболей я потерей памяти?.. Главное, не щадите меня, я хочу знать правду.
Она подняла на меня свои светлые глаза, подождала, пока Франк отойдет к сервировочному столику, и прошептала слегка дрожащим голосом:
— Вы бы не двинулись с места. Чужие страдания вас не трогали.
— Я был жестокосердым?
— Нет, вы были бессердечным.
Франк вернулся к столу с блюдом овощей, зеленой фасоли. Вся эта сцена запечатлелась в моей памяти, потому что она вдруг, в одно мгновение, приобрела какую-то странную напряженность. Жильберта была очень взволнованна, я это ясно видел, но не понимал, что означает ее взгляд. Этот взгляд должен был подсказать мне что-то, но что именно, мне не удавалось понять. В нем таился какой-то намек… Я готов был уже протянуть свою руку к ее руке. Но тут Франк поднес ко мне блюдо, и я быстро положил фасоли себе на тарелку. Он удалился, бесшумно ступая, что уже начинало, выводить меня из себя.
— Жильберта… Вы имели в виду только моего дядю, когда говорили о чужих страданиях… Или же думали… и о себе?
— Оставим этот разговор, — устало ответила Жильберта. — Я знаю, о чем говорю.
— Значит, я был бессердечным. Естественно, я был также и корыстолюбивым?
— Возможно…
— Я был… Договаривайте же, я был настоящим чудовищем?..
— Я очень долго отказывалась в это поверить… А потом… вдруг… я поняла…
Ее глаза заблестели еще больше… Это была ее манера плакать, без слез. Она словно всматривалась во что-то невидимое за моей спиной… В картины прошлого…
— Жильберта!
Мой голос словно пробудил ее ото сна. Она посмотрела на меня так, будто я откуда-то внезапно возник, и на губах у нее промелькнула уже хорошо знакомая мне грустная улыбка.
— Я это говорила для самой себя, — произнесла она и, тут же спохватившись, поправилась: — Вы, вы совсем другой… Вы изменились… Поверьте мне… Не вникайте во все это!
Франк кашлянул и быстро убрал тарелки. Жильберта поднялась. Я тотчас же последовал ее примеру. Понятно, я не собирался дать ей уйти после этих загадочных слов.
