Можно также допустить, что наши противники использовали настоящего адвоката. Франк считает, что это вполне вероятно. Но Мартин отвергает такую возможность. По его мнению, ни при каких условиях секретные службы не послали. бы напрямик одного из своих агентов под его собственным именем. Я рано удалилась в свою комнату: все эти разговоры, сегодняшние волнения, весь этот утомительный день сломили меня окончательно. Чего ждет Жак? Почему не уезжает? А если он сейчас уедет, есть ли у него шансы выпутаться из всей этой истории? Не слишком ли поздно? Вот что меня беспокоит. Я убеждена, чисто интуитивно, что эта женщина чрезвычайно опасна. Я тоже теряюсь в догадках, но никому не могу доверить свои мысли. Если бы Жак уехал немедленно, не убьют ли его по дороге? Не ведется ли уже наблюдение за нашей виллой? У меня возникают, вероятно, совершенно нелепые мысли. На самом же деле все, наверное, происходит совершенно иначе. Но я не знаю, как это бывает обычно, а я люблю Жака, и если Жак погибнет, я выдам Мартина, Франка… Я буду способна на все.
Полночь
Я встала. Не могу сомкнуть глаз. Мне надо записать, четко изложить на бумаге, чего я опасаюсь. Разобраться в том, что меня пугает, чтобы помешать этому. Эта женщина встретилась в Ментоне или еще где-то со своими сообщниками или же позвонила им. Они знают теперь, что Жак — тот самый человек, которого следует убить. Но если бы завтра, например, он уехал, как бы им удалось узнать его за пределами виллы? У них есть его приметы, но все это довольно туманно. Единственное, что они могут утверждать: человек, проживающий на вилле «Свирель», играющий на скрипке, — тот самый, которого следует убрать. Я выражаюсь недостаточно ясно. Я хочу сказать, что эта вилла, плюс музыка, плюс некоторые его жесты и привычки — это все, что определяет для них преступника, до тех пор пока мэтр Боржер не укажет своим друзьям на Жака и не скажет им: «Это он!» Мне бесконечно трудно формулировать свои мысли. Однако мне кажется, что, если бы Жак уехал в ближайшие часы, у него еще был бы шанс. Если рассуждать логически, они должны подготовить ловушку; привезти своих людей, окружить виллу. На все это им понадобится время — день, два дня… Как заставить Жака уехать? Можно подумать, что у него нет самолюбия!.. Но, если он уедет, я знаю заранее: меня сразу же одолеют сомнения, у меня сразу же найдутся доказательства, что эта посетительница не представляла никакой опасности; уже сейчас одна мысль о его отъезде разрушает карточный домик предположений и подозрений. Мне хочется отбросить все эти мысли, отказаться от них. Это испытание оказалось мне не по силам.
ИЗ ОТЧЕТА № 7
…Поль де Баер несомненно является Мартином фон Клаусом. Все, что мы видели, подтверждает это. Человек выглядит немного моложе, чем мы ожидали, он играет на скрипке (к тому же в гостиной висит его большой портрет). Он говорит по-французски без всякого акцента, все его жесты, манеры, поведение в точности соответствуют имеющимся у нас сведениями. Прилагается чертеж, выполненный самим фон Клаусом, на котором имеется его знак. Мы не могли во время этого первого посещения сфотографировать его, но завтра мы направляем туда Рене, который является непревзойденным мастером этого дела, и через два дня у нас будут снимки. По нашему мнению, уже можно действовать.
9 августа
Сегодня у нас был посетитель. Некий Домманж. Жозеф Домманж. Он оставил свою визитную карточку. Это промышленник из Рубе. И тут вроде ничего загадочного. Мартин, однако, отнесся к его посещению с той же придирчивой предосторожностью, которая приводит меня в отчаяние. Впрочем, я не права. Мартин говорит правду, утверждая, что у них в запасе бесконечное множество хитроумных уловок. Жак с большим усердием разыграл свою роль. Может быть, всячески демонстрируя свою добрую волю, он хочет доказать мне, что думает о моих интересах. Я обращаюсь с ним с ледяной холодностью. И все-таки он еще здесь. Время проходит, и страх мой все растет. Франк отправился в Ментону, он даже заглянул в агентство. Адвокатшу он не видел. У Мартина появился аппетит. Глаза у него теперь не такие красные. Он явно чувствует себя увереннее. Именно это меня и пугает.
10 августа, 9 часов
Ура! Победа! Избавление!.. Жака нет больше на вилле. Франк ищет его повсюду. Сегодня утром Жак не вышел к завтраку. Франк постучался к нему. Никакого ответа. Он открыл дверь. Комната была пуста. Кровать даже не разобрана. Жак, должно быть, скрылся среди ночи, когда все мы спали. И свидетельством тому, что он уехал по собственной воле, служит увезенная с собой скрипка. Он бросил все: белье, одежду, личные вещи, дорогие безделушки, часы. Взял с собой лишь серый костюм. Мартин буквально сражен. У него одна лишь надежда: Жака во время ухода засек какой-нибудь наблюдатель, не спускающий глаз с виллы. Но надежда эта очень хрупкая. Его враги убеждены, что мы продаем дом, потому что оказались на мели, и, следовательно, не двинемся с места, пока вилла не будет продана. Значит, они уверены, что мы у них в руках. Я восхищаюсь Мартином, который, несмотря на свое смятение, сохраняет достаточно хладнокровия и выдвигает разумные контраргументы. Мне же в голову ничего такого не приходило. Он послал Франка на вокзал в Монте-Карло. Жак, вероятно, успел на парижский скорый. Но если даже Франк привезет подтверждение, это нам ничего не даст. Исчезновение Жака нарушило все расчеты Мартина.
3 часа дня
Письмо от Жака! Франк, вернувшись, обнаружил его в почтовом ящике.
«Мадам!
Каждый день подтверждал мне, что присутствие мое было Вам невыносимо. Вы не захотели понять, что я стал другим человеком. В Вашем доме я нашел только одного друга — скрипку. Вы, несомненно, будете счастливы не слышать ее более. Вот почему я увожу ее с собой. Если я невольно обидел Вас, если я обманул Ваши ожидания, то прошу Вас извинить меня. Прощайте, Жильберта. Я позабуду Вас, как позабыл все остальное. Вы сами, видимо, желали этого.
Поль де Баер».
И, как бы в насмешку, он вывел подпись с особой тщательностью. Письмо было отправлено из Монте- Карло. Мы все трое молчим. Все кончено. Жак не вернется.
— Он поехал к этому импресарио, — произнес наконец Мартин. — Его письмо — способ не уронить своего достоинства. Он прекрасно знает, что ему выгодно. Это естественно!
— Хотите, я… — начал было Франк.
— Прошу тебя… С меня достаточно… Ты видишь, я был прав, что не слишком рассчитывал на все это. Чересчур многое не состыковывалось в твоей комбинации, слишком ты рассчитывал на случай… все сорвалось, все сорвалось. Ничего не поделаешь.
Франк с трудом сдерживает свой гнев. Попадись Жак ему в руки, он тут же бы его убил. Мартин не выходит из спальни. Отказывается есть. Он размышляет. Ищет выход. Я ступаю почти неслышно, словно Мартин при смерти. Я избегаю встречаться с ним взглядом. Он прекрасно понимает, что я испытываю, но из уважения, еще сохранившегося у меня к его личности, я стараюсь казаться удрученной. Франк сидит верхом на стуле. Он так потрясен, что не пытается даже сохранять позу подчиненного, готового выполнить в ту же минуту любой приказ.
