— Никогда я так не изнывал от скуки, — жаловался Фред.
— А я что, по-твоему, веселюсь?
Монжо! Марей только о нем и думал. Он чувствовал, что убийца Сорбье ищет возможности войти в контакт с шофером: то ли для того, чтобы купить его молчание, то ли для того, чтобы окончательно заставить его замолчать. Но если Монжо знал того, кто хочет его убить, почему он казался таким спокойным? Ибо шофер отнюдь не походил на человека, снедаемого тревогой. Он не принимал никаких мер предосторожности, даже не запирал на ключ садовую калитку. Безмятежность его казалась чудовищной. Шли дни. Париж совсем опустел. В листве деревьев появились уже рыжие пятна, и местами столичные авеню обрели вдруг какое-то провинциальное очарование. Мареем овладела апатия, ему казалось, будто он дремлет с утра до вечера. Иногда он встречался с Бельяром, приглашая его выпить по стаканчику виски.
— Как чувствует себя малыш?
— Все в порядке. Хочу снять в сентябре какой-нибудь домишко в Бретани.
— Посоветовал бы и Линде сделать то же самое. А то здесь эти журналисты, статьи о Сорбье… Мне ее жалко.
— Я поговорю с ней. У нее в горах есть шале.
— Что слышно на заводе?
— Ничего нового. Табар старается вовсю. Всем отравляет жизнь. А у тебя как? Чем занимаешься?
— Да, как видишь, все тем же.
— Монжо?
Марей не решился признаться, что по-прежнему занят Монжо, и неопределенно махнул рукой:
— Оставим Монжо в покое. Он чуть с ума меня не свел, этот тип!
Возвращаясь домой, Марей звонил Фреду, слушал, кивая головой, и шел принимать душ. Но заснуть ему не удавалось. И все из-за этих четырнадцати или двадцати секунд… В голове у него все путалось, и, чтобы успокоиться и любой ценой найти себе оправдание, он убеждал себя, что ему еще недостает какой-то самой главной улики и что ни один человек на его месте не смог бы добиться большего. Наконец кое-что произошло. Около четырех часов дня во время очередной своей прогулки Монжо звонил из телефонной будки. Наблюдение вел инспектор Гранж. Он сообщил об этом, но случай был настолько незначителен, что сделать какие-либо выводы было невозможно.
— И долго он говорил по телефону?
— Нет! — сказал Гранж. — Минуты три, должно быть.
— Вы его видели?
— Со спины.
— Когда он вышел, какой у него был вид?.. Испуганный или довольный?.. Ну, вы сами понимаете, что я имею в виду.
Инспектор Гранж прекрасно знал свою работу, но обычно он не изучал выражения лиц тех, за кем следил.
— Ладно, — сказал Марей. — Я сам займусь им.
Раз Монжо кому-то звонил, значит, что-то готовилось. По крайней мере, Марей всеми силами души желал этого. Фред был настроен более скептически.
— Верно, хотел поставить деньги на какую-нибудь клячу, — осторожно сказал он, боясь огорчить комиссара. Но Марей и слышать ничего не желал. В восемь часов они проходили мимо бистро на улице Броссолет, и Марей вздрогнул. В глубине зала Монжо ужинал в полном одиночестве, а хозяин читал газету. Сцена эта до такой степени напоминала ту, другую, которая предшествовала покушению, что Марея охватил суеверный ужас. Вот-вот все начнется сначала. Но где? И как? Он чуть было не ушел, чтобы подготовить западню в доме шофера. Но если Монжо и договорился о новом свидании, он, по всей вероятности, назначил его где-то в другом месте. Марей потащил Фреда к стройке, где однажды он уже ждал Монжо вместе с Бельяром.
— Вы что-то нервничаете, патрон, — заметил Фред.
— Есть от чего, — вздохнул Марей.
Он присел на тачку и добавил:
— Нечего стоять, садись. Ждать придется долго.
В этом он ошибался, потому что через полчаса Монжо вышел из бистро. Марей позволил ему пройти метров пятьдесят, потом двинулся следом за ним, а Фред тем временем сел в машину.
Монжо свернул на улицу Виктора Гюго и пошел в сторону центра. Значит, он не собирался возвращаться домой. Во всяком случае, не сразу. Монжо шел, словно прогуливаясь, засунув руки в карманы. И ни разу не оглянулся. Верно, он был уверен в том, что уж теперь-то полиция окончательно перестала интересоваться им. Тем не менее Марей не пренебрегал ни одной из привычных предосторожностей. Время от времени он останавливался, давая Монжо уйти вперед.
У Порт-д’Аньер стояли цепочки такси. Монжо не спеша сел в первое попавшееся. Марею не потребовалось даже делать Фреду знаки. Тот уже остановился рядом с ним. Комиссар немного отодвинул своего помощника и сам сел за руль.
Он сразу же дал газ. Ничего не поделаешь, придется жать до предела. Но жать не пришлось. Такси выехало на авеню Ваграм и медленно двинулось к площади Звезды. По всей видимости, Монжо не просил шофера ехать быстрее.
— Ничего не понимаю, — признался Фред.
— Поймешь, когда надо будет, — нахмурив брови, сказал Марей.
Движение было небольшое. Такси «Пежо-403» могло бы сразу оторваться от них. Но оно шло со скоростью не больше пятидесяти километров, и это особенно бесило Марея. Он предпочел бы жестокую схватку, какое-нибудь решительное действие, которое привело бы хоть к какому-то результату. Такси выехало на Елисейские поля и замедлило ход. Марей совсем прижался к тротуару, готовый в любую минуту остановиться, но серая машина все еще катила в тридцати метрах от них.
— Запиши номер, — сказал Марей.
Можно было даже разглядеть голову и спину Монжо. Он, по всей видимости, рассматривал дома. Потом наклонился к шоферу, видно давая какое-то указание. Такси остановилось возле кинотеатра.
— Ну вот, — сказал Фред. — Рандеву будет в кино.
Монжо расплатился, беззаботно пересек тротуар, зажав в зубах трубку. Он стал изучать афиши. Марей пристроился между двумя машинами и не запер дверцы на ключ, чтобы в случае необходимости выиграть время. Укрывшись в тени дерева, у самого тротуара, двое мужчин следили за Монжо. Тот, отогнув рукав, посмотрел на часы, заколебался, как им показалось, но все-таки вошел в кинотеатр.
— Беги! — сказал Марей. — Он тебя не знает. Возьми места там же, где он.
Марей медленно пошел вперед, делая вид, будто разглядывает афиши. Вернулся Фред с двумя билетами.
— Партер!
Наступил антракт. Билетерша провела Монжо на место, они узнали его коренастую фигуру на светлом фоне. В зале почти никого не было. Монжо выбрал место довольно близко к экрану. В этом ряду он сидел один. Ни впереди, ни позади него — никого.
— Тот еще не пришел, — прошептал Марей.
Они сели у прохода.
— Желаю вам повеселиться, — сказала им молоденькая билетерша с ослепительными зубами.
— Он сел там, чтобы никто не подслушал их разговора, — объявил Фред. — Зато нам отсюда легче будет заметить другого, посмотрим хоть, как он выглядит.
