Извини меня, — запыхавшись, сказал Лепра. — Этих официантов только за смертью посылать.
— Ты хорошо поужинал? Расскажи, что ты ел?
— Пережаренный бифштекс… А что у тебя?
— Ну что ж, Блеш был само очарование. Он очень к тебе расположен. Думаю, с концертом проблем не будет. Я сказала, что через пару дней ты к нему зайдешь… Мы поговорим об этом завтра, если хочешь.
Лепра остановился у подъезда.
— Ты не передумала?
— Нет.
— А я — да. Мы делаем глупость, Ева.
— Не начинай сначала.
— Почему же? У меня было время подумать со вчерашнего дня.
Он вывел Еву на тротуар, к магазину с опущенными шторами.
— Послушай меня… в последний раз… Если это не Мелио, то мы посеем в нем страшное подозрение… Если же мы правы, то он дал обещание твоему мужу и сдержит его. Мы проигрываем в обоих случаях.
— Жанно, когда говорят «одно из двух», значит, решили сесть и сидеть сложа руки. Мелио нас ждет. Идем.
Она пошла обратно и остановилась, поджидая Лепра.
— Ну? Бросаешь меня на съедение волкам?
Он сунул руки в карманы и догнал ее.
— Говорить буду я, — сказала она. — Так что не бойся.
Лестница начиналась справа от них. Перила были влажные. Лампочка на лестничной площадке освещала медную табличку на двери: «Издательство Мелио. Входить без стука».
Ева повернула ручку, толкнула дверь. На потолке светилась неоновая трубка.
— По-моему, ты не в своей тарелке, — прошептала Ева. — Я тоже… Меня всю трясет.
Они пересекли прихожую, остановились перед кабинетом Мелио, посмотрели друг на друга. Ева сделала веселое лицо, постучала и вошла. Лепра, войдя, захлопнул за собой дверь. В кабинете никого не было. Ева в замешательстве медленно прошла вперед.
— Ведь он мне сам сказал… — начала она.
Лепра подошел к ней. Внезапно они увидели Мелио и замерли на месте: он лежал на полу за креслом. Ева вцепилась в руку Лепра. Лампа освещала мертвенно-бледное лицо с широко открытым ртом. Труп, казалось, продолжал кричать. Воротник у него был разорван, узел галстука почти развязался. Руки сжаты в кулаки. Один глаз выпучен, другой закатился.
Ева отошла от Лепра на цыпочках.
— Его задушили, — сказала она.
Ее голос странно отдавался в тишине.
— Он мертв, — добавила она.
Они стояли молча, не шелохнувшись.
— Уйдем отсюда, — сказал Лепра. — Если нас застанут…
— Подожди! Закрой дверь.
Она внимательно осматривала стол, кусая ноготь.
— Почему его убили? — прошептала она. — Может, совпадение? Но вряд ли…
Не колеблясь, она обошла тело и начала открывать ящики стола, аккуратно перебирая их содержимое. Потом перешла к книжному шкафу, нашла на полке несколько пластинок и прочла названия.
— Ну что? — спросил Лепра.
— Ничего нет. Здесь он не стал бы прятать компрометирующие вещи.
— Дома?
— Ну конечно.
Она присела на подлокотник кресла.
— Завтра здесь будет полиция. Все опечатают… И его квартиру тоже. Завтра будет поздно, надо идти сейчас. Который час?
— Четверть одиннадцатого.
— Можно рискнуть!
Она покачнулась и оперлась о край стола.
— Ну ладно, не время впадать в истерику. Пошли.
Она присела около трупа и обшарила карманы, стараясь не прикасаться к нему.
— Помочь тебе? — спросил Лепра.
— Нет… Помолчи… Если ты будешь молчать, я все сделаю сама.
Связка ключей оказалась в кармане брюк. Ева вынула ее осторожными рывками и протянула Лепра. У нее уже не было сил подняться.
— Возьми, — выдохнула она.
Он довел ее до кресла, и она рухнула в него, закрыв глаза.
— Ничего, ничего, — прошептала она наконец. — Это так низко — обыскивать мертвеца!
Она выпрямилась, опираясь на подлокотник, и посмотрела на тело.
— Бедный старик! Дорого обходится дружба Мориса!
Она, пятясь, вышла следом за Лепра и закрыла за собой дверь. Они тихо спустились, перешли улицу и замедлили шаги только у бульвара. Ева тяжело повисла на руке Лепра.
— Это недалеко, — сказала она. — Улица Сент-Огюстен. На третьем этаже. Я там была несколько раз с мужем. Дай мне сигарету. Вид у меня, как у шлюхи. Тем лучше.
Он дал ей прикурить, закрыв пламя ладонями, увидел, как мелькнули под румянами мелкие веснушки на скулах. Но у него не возникло никакого желания поцеловать ее. Ева вновь взяла его под руку.
— Кому было выгодно убить его? — сказала она. — Он оставался последним в нашем списке.
— Я тоже не могу понять. Теперь, когда он мертв, про пластинки не знает никто.
— Может, мы ошибаемся. Его могли убить по неизвестным нам причинам. И мы найдем пластинки у него дома.
Они говорили автоматически, только чтобы нарушить безмолвие, царившее на улицах, и заговорить страх. Но он заставлял дрожать их голоса, делал неуверенной походку. Они шли, точно пьяные. Ева отдала свою сигарету Лепра.
— Докури. Меня мутит… Ключи у тебя?
— Да.
— Это угловой дом.
Они прошли мимо дома, оглянулись и только потом вернулись к подъезду. У консьержки горел свет, но никого не было. Через стекло видна была открытая дверь, ведущая, наверное, в кухню.
— Я пойду первым, — сказал Лепра.
Он вошел уверенным шагом, пересек прямоугольник света перед входом. Махнул Еве. Она присоединилась к нему.
— Дальше, — сказала она.
Лепра сделал в темноте шаг наугад и нащупал ступеньки.
— На третьем. Тут на этажах по одной квартире.
Поднявшись на площадку, Лепра чиркнул зажигалкой.
— Попробуй плоским ключом, — сказала Ева.
Дверь тут же подалась. Они молча закрыли ее, и Ева повернула выключатель. На стенах зажглись тяжелые кованые бра.
— Внизу есть соседи. Нельзя, чтобы они нас услышали, — сказала Ева.
Она сняла туфли. Лепра последовал ее примеру и посмотрел на часы.
— Скоро одиннадцать.
— Рабочий кабинет там, — показала рукой Ева.
Они прошли через огромную гостиную, их тени отразились в венецианском зеркале. Лепра задел этажерку, и с роз, стоящих на ней, посыпались лепестки. Свет из передней почти не доходил сюда. Ева шла на ощупь.
— Это здесь, — сказала она. — Надеюсь, ставни закрыты.
