Она покинула Массачусетс, но потом вернулась. Он приказал ее выпороть плетью. Она не сдавалась. Эндикотт снова судил ее и на этот раз приговорил к повешению.
Было прекрасное летнее утро. Явился весь город. У нее были поклонники, у миссис Дайер. Даже среди пуритан-святош Бостона. Как я уже говорил, она была благородная женщина.
Эндикотт и его городские советники боялись людского гнева. Они вызвали ополчение. Сотню вооруженных солдат.
Было тихо. Только пели птицы на деревьях. Даже в кроне вяза, на котором ее должны были повесить. Потом забили барабаны, и птиц уже не стало слышно.
При этом присутствовал преосвященный Уилсон. Он был ее пастором до того, как она перешла в квакерство. Старик, изъеденный ненавистью. Накануне он произнес проповедь, в которой сказал, что готов нести огонь в одной руке и хворост в другой, пока не сожжет всех квакеров в мире.
Она взошла по лестнице, а Вилсон проклинал ее и требовал, чтобы она раскаялась. Она не выказала страха. Сказала, что ей не в чем каяться.
Зачитали приговор, и она повисла и закачалась. Барабаны замолчали. И тогда стало снова слышно птиц.
Ханкс отвернулся от окна и стал лицом к Балти.
— Я командовал отрядом ополченцев. Это были мои солдаты. Моя казнь. Понимаете? Все свое право называться рыцарем я утратил в тот день на бостонском общинном лугу. На следующий день я подал в отставку.
Они помолчали. Балти сказал:
— Мой отец командовал стражей короля Генриха Четвертого в день, когда тот ехал по Тюильри. Фанатик из католиков прыгнул в карету и заколол короля насмерть. Папу не судили, но… мне кажется, он так и не оправился.
— Это вы так пытаетесь меня утешить?
— Чем могу. В смысле утешения.
Ханкс вздохнул:
— Что ж, мистер Сен-Мишель. Давайте посмотрим, что можно сделать для этой вашей квакерской девицы.
Глава 16
Как, всего пять фунтов?
— Введите арестованную!
Мировым судьей был хорошо упитанный мужчина по фамилии Фик. Губернатор Лит назвал его в разговоре «Надежный». Балти и Ханксу осталось лишь гадать, было ли это имя, данное судье при крещении, или просто эпитет.
Зал суда был переполнен — «святые» пришли посмотреть, как вершится правосудие в Новой Англии.
Ввели арестованную — одетую, со связанными спереди руками. Конвоировали те же стражники, что выволокли ее из дома собраний. Балти вглядывался в ее лицо. Оно было таким же, как прежде, — сосредоточенным, без тени страха. В одежде она казалась еще моложе.
— Назовите свое имя.
— Мое имя тебе хорошо известно.
— Не играйте с судом, или это для вас плохо кончится!
— Я и не жду, что это кончится для меня хорошо, сэр, — независимо от того, буду я играть или нет.
— Запишите имя арестованной в протокол как «Благодарна Мотт, квакерской веры, из Нью-Хейвенской колонии». Миссис Мотт, вы обвиняетесь в непристойном поведении и осквернении дня Господня. Еще вы обвиняетесь в том, что совершили это неоднократно. Признаете ли вы себя виновной или невиновной?
— Я ничего не признаю.
— Вы должны.
— Как могу я что-либо признать, если не признаю твоей власти?
— Вы ощутите ее на себе!
— Я мню, каждый день есть день Господень. Что же до непристойности, все мы сотворены по Божьему образу и подобию. А посему как тела наши могут быть непристойными?
— Вы усугубляете свою вину дальнейшим кощунством. Это никуда не годная защита.
— Если я не признаю́ своей вины, как могу я ее усугубить?
— Покайтесь в своих грехах, и приговор будет смягчен. Иначе вас будут судить сурово.
— Надо мной есть лишь один судия, который будет судить также и тебя.
— Довольно! Упорствуя, вы сами себя обличили. Благодарна Мотт, вас выведут отсюда немедленно и привяжут к задку телеги, обнажив сверху до пояса. И, начиная с Нью-Хейвена, вас будут жестоко бичевать в каждом из городов — в Милфорде, Фэрфилде, Стрэтфорде, Файвмайлсе, Норуоке, Стэмфорде и Гринвиче. Вдобавок к чему вы уплатите штраф в пять фунтов.
В зале воцарилась тишина. И вдруг кто-то громко, презрительно захохотал:
— Как, всего пять фунтов? Она легко отделалась!
Все взоры обратились на Ханкса.
Мировой судья Фик пронзил его взглядом:
— Вы издеваетесь над судом? Как вы смеете, сэр! Придержите язык, иначе сами окажетесь под следствием. Здесь не место для шуток.
— Вот это чистая правда, Надежный Фик. Я прибыл в Нью-Хейвен два дня назад и с тех пор еще не слышал ни одной шутки. Даже от деревенских дурачков, которые тут, как я погляжу, преизобилуют.
— Бейлиф, арестуйте этого человека!
Бейлиф шагнул к Ханксу. Тот откинул полу плаща, обнажив саблю. Бейлиф заколебался.
— Вы пришли в суд вооруженным! — закричал Фик. — Вы нарушаете законы!
— Куда уж мне до вас.
— Схватить его!
Стражники двинулись к Ханксу. Он откинул другую полу плаща, открыв пистолет за поясом. Невооруженные стражники остановились.
Губернатор Лит вскочил, побагровев лицом:
— Мистер Сен-Мишель, сэр, усмирите своего пса!
Балти тоже встал:
— Позвольте мне приблизиться, господин судья Фик.
Фик уставился на него. Взглянул на Лита, а тот — на преосвященного Дэвенпорта. Дэвенпорт кивнул.
— Хорошо. Приблизьтесь.
Балти подошел к судье и положил перед ним свой приказ.
— Именем нашего державного правителя, Его Величества Карла Второго, короля Англии, Шотландии, Франции и Ирландии, а также сей колонии Новая Англия, я арестую эту женщину!
— Что?!
Балти указал на подпись под приказом:
— Видите, это подпись лорда Даунинга. У его светлости прекрасный почерк, вы не находите?
Фик, Лит и Дэвенпорт исследовали поданный документ.
— Ваш приказ не дает права арестовать эту женщину, — сказал Фик.
— О, Надежный, тут я не могу с вами согласиться.
— Это безобразие! Вы, сэр, ведете себя недостойно!
Дэвенпорт поднял палец, требуя тишины, и заговорил:
— Мистер Сен-Мишель, мы все — верные подданные короля. Ваш приказ состоит в том, чтобы задержать цареубийц, Уолли и Гоффа. Он не наделяет вас полномочиями по ныне рассматриваемому делу, не имеющему никакого отношения к вашему поручению.
— А! Со всем моим уважением, преосвященный, наделяет.
Дэвенпорт откинулся на спинку стула:
