— Каким образом, сэр? Что общего у этой блудницы с королевским приказом?
— Я имею основания полагать, что она знает нечто о местонахождении судей.
По залу пробежал ропот.
— Посему я прошу суд передать ее мне под охрану, чтобы я мог ее допросить. Но благодарю, что предостерегли меня о ее блудной натуре. Мы с полковником Ханксом будем бдить, дабы она не ввела нас во искушение.
Дэвенпорт подался вперед с деловым видом:
— Вы блефуете, мистер Сен-Мишель. И весьма сильно испытываете наше терпение. Я еще раз прошу вас прекратить. Иначе вас ждут тяжкие последствия.
— Вы угрожаете посланцу Короны?
— Я всего лишь указываю на то, что вас двое. А нас — целый город.
— Значит, вы бросаете вызов посланцу Короны. Ай-яй-яй. Это весьма серьезно, преосвященный.
— От нас до Лондона много миль пути.
— Воистину. Причем крайне мучительного пути, водного. А вот Хартфорд не столь далеко.
— При чем тут Хартфорд, сэр?
— В Хартфорде с живейшим интересом следят за моей миссией. Мы проехали через него по пути сюда. Губернатор Уинтроп — гостеприимнейший хозяин. Он весьма тепло рассказывал нам о своей дружбе с королем. Он провел несколько месяцев при дворе, когда получал королевскую хартию, дающую ему власть над Нью-Хейвеном. Более того, это он придал в мое распоряжение полковника Ханкса из Коннектикутского ополчения. Для содействия мне. Всяческого.
Дэвенпорт указал на Лита:
— Губернатор Нью-Хейвена здесь, а не в Хартфорде! По условиям хартии Уинтроп не получает полной власти, пока…
Балти поднял руку:
— Преосвященный! Судья Фик! Губернатор Лит! Данное дело подлежит рассмотрению этого суда. Вы открыто угрожали нам, — Балти обвел широким жестом зал суда, — в присутствии всех собравшихся здесь свидетелей.
Его слова возымели эффект. На лицах зрителей отразились нерешительность и страх.
— Спросите себя: стоит ли смерть этой девушки — или моя и полковника Ханкса — того, чтобы на ваши богобоязненные головы пал гнев короля? Мне кажется, это слишком дорогая плата за удовольствие посмотреть, как одну молодую женщину засекут до смерти. Даже если прибавить сюда штраф в пять фунтов. Неужто в Нью-Хейвене нету других развлечений? Быть может, вам понравились бы некие зрелища, устрояемые в Лондоне. На коих предателей, ослушников воли Его Величества, волокут по улицам, подвешивают, потрошат и четвертуют.
Фик и Лит побелели. Их взгляды обратились на Дэвенпорта. Он безо всякого выражения смотрел на Балти, потом молча кивнул. Благодарна Мотт перешла под охрану представителей Короны.
Балти и Ханкс вывели девушку из здания суда под ледяными взглядами ньюхейвенцев.
— Сэр, я ничего не знаю об этих судьях, о коих ты… — шепнула она Балти.
Он сжал ее руку:
— Не сейчас!
Готовые, оседланные лошади уже ждали в конюшне на дальней стороне Восточного ручья на окраине города. Благодарна села позади Балти. Они поехали на север, к красной горе, которую Балти окрестил Гофф.
— Мистер Сен-Мишель, вы держались молодцом, — сказал Ханкс.
— Я в юности немного играл на театре. Мне вечно доставались роли девушек.
— Сегодня вы вели себя как мужчина.
Балти обернулся к Благодарне. Он протянул ей руку, преувеличенно тряся ладонью:
— Видите? Я один из вас.
— Как это?
— Я трепещу.
Ханкс кинул Балти фляжку. Балти сделал большой глоток и протянул фляжку через плечо Благодарне. Та покачала головой.
— Куда вас отвезти? — спросил Ханкс.
Она указала в сторону утеса:
— Мой дом вон там.
— Дома вы не будете в безопасности. Вы можете укрыться у друзей? Мы вас отвезем к ним.
— Я не могу укрыться у них, ибо тем навлеку на них опасность.
— Но мы не можем взять вас с собой.
— Я и не прошу тебя об этом.
— Слушайте, мисс…
— Миссис, будь так добр.
— Где же тогда ваш муж?
— Он мертв.
— Против чего вы протестовали? — спросил Балти.
— Я не буду впутывать тебя в мои дела, сэр. Для твоего же блага.
— Уже поздновато.
— Все равно.
— Это что, какие-то квакерские дела?
— Конечно, это квакерские дела, — фыркнул Ханкс. — А вы думали, она решила представить перед горожанами историю леди Годивы?
— Я ее спрашивал.
— Что бы я ни сделала, у меня были на то свои причины.
— Дважды? После того, что с вами сотворили в первый раз?
— Мое дело правое, и оно сильнее, чем любая кара, которую на меня могут обрушить. Пусть даже неоднократно.
— Должно быть, это весьма важное дело, если вы готовы, чтобы вас засекли до смерти.
— А ты правда приехал из Лондона?
— Да.
— Какой он?
— Ну, он… очень большой. Двор Его Величества — самый роскошный во всей Европе.
— Вы там днюете и ночуете, надо полагать, — фыркнул Ханкс.
— И ты приехал арестовать судей?
— Да. Вы, случайно, не знаете, где они?
— Если бы и знала, не сказала бы тебе.
— Вот вам и благодарность.
— Прошу, остановись. Я спе́шусь тут.
Балти придержал лошадь. Благодарна соскользнула на землю.
— Куда же вы пойдете?
— Я найду путь. Я хорошо знаю эти леса.
Из-под белого чепца выбилась бахрома золотых кудряшек. У квакерши было лицо молочницы — круглое, мягкое, свежее, розовое. Она улыбнулась Балти. Ямочки на щеках придали ей игривость, которая не вязалась с девственной, как у весталки, манерой держаться.
— Отчего ты на меня так смотришь, сэр?
— Пытаюсь постичь вас, миссис Мотт.
— Прощай, мистер Сен-Мишель. Прощай, полковник Ханкс. Ты и ты сделали для меня доброе.
Она пошла прочь. Спина муслинового платья пропиталась кровью от ран. Это жуткое зрелище не вязалось с волшебной легкостью походки. Балти провожал женщину взглядом, пока она не исчезла.
— О боже, — застонал Ханкс. — Влюбился.
— Нимало. Мне просто ее жаль. Признайте, она весьма хороша собой.
— Избегайте квакерских женщин, мистер Сен-Мишель. От них одни неприятности.
— Это сильно сказано — после того, что вы мне поведали вчера ночью.
Ханкс развернул коня в сторону Нью-Хейвена.
