— Мудрость — когда при этом знаешь, что идешь в западню.
— Не правда ли, великолепное зрелище? — произнес мистер Макрель, когда они завидели утес. Лучи послеполуденного солнца окрасили его в огненно-красный цвет. — Этот кровавый цвет — от примеси железа в камне. Сколько лет здесь живу — и все любуюсь.
И правда, великолепное зрелище, подумал Балти. Ханкс удостоил утес лишь беглым взглядом.
Сумерки напитали воздух прохладой, а свет — сиреневатым оттенком. Путники ехали вдоль ручья, огибавшего подножие утеса. Темнело. Крики ястреба отражались эхом от гладкого каменного кряжа.
— Хищные птицы, — заметил Макрель. — Квирипи отлично охотятся с соколами.
Они остановились напоить лошадей.
— Далеко еще? — спросил Ханкс.
— Меньше мили. Моя земля начинается у подножия вон того склона, что идет вверх к утесу. И продолжается до самого утеса.
— Уже темнеет.
— Я хорошо знаю дорогу.
— Странное место для фермы, не так ли?
— Отчего, полковник?
— Нет воды.
— О, у нас есть горные ручьи, — сказал Макрель. — Я не стал бы таскать воду в гору каждый день. Здесь хорошая земля, увидите. И такого обзора нет ни у кого в Новой Англии.
Через полмили они начали подниматься вверх по склону. Уже почти совсем стемнело.
— Я поставил мальчика сторожить в курятнике. Если вы хотите, можете сторожить вместе с ним. Или из дома. Как тебе и тебе удобнее.
— Весьма признательны. Скажите, мистер Макрель, давно ли вы исповедуете квакерство?
— Всю жизнь. С колыбели.
— Вам повезло. В наше время люди очень часто меняют веру.
— Да, это большое утешение.
— А можно ли узнать, сколько вам лет?
— Сорок два будет в ноябре. И у меня до сих пор все зубы свои. Во всяком случае, большинство.
— Примите мои поздравления. Однако меня удивляет нечто.
— Что же?
— Мистер Фокс основал квакерскую веру — когда бишь? — лет пятнадцать назад. Однако вы говорите, что трепещете с колыбели. Значит, вы либо пророк, либо лжец.
Макрель дернул поводья и развернул коня, оказавшись лицом к лицу с Ханксом. Тот уже выхватил пистоль.
— Что ты на это скажешь, мистер Макрель?
Макрель пришпорил коня.
— Щекотливая тема — религия, — сказал Ханкс и поскакал за ним.
Балти смотрел, как Ханкс исчезает во мраке.
— Я же говорил, что это была глупость!
Но некому было с ним согласиться.
«Сссвиш! Шмяк!» Лошадь Балти яростно заржала и забрыкалась задними ногами. Балти швырнуло вперед, лицом на конскую шею. Жесткая грива ободрала лицо и набилась в рот. Балти упустил поводья.
— Ты чего это! Стой! Чертова коняка! Стой, я сказал!
Лошадь продолжала брыкаться и тянуть шею назад, к крупу. Балти посмотрел туда и увидел, что из бока лошади торчит какая-то палка. Посмотрел еще раз и заметил на конце палки оперение.
«Черт», — подумал он.
Снова послышалось «Сссвиш! Шмяк!». Лошадь вновь мучительно взоржала и кинулась вверх по склону.
Балти вцепился в гриву мертвой хваткой. Стремена сорвало с ног. Его колотило грудью и животом о седло, оставляя синяки и выбивая из него дух.
Первым порывом Балти было остановить обезумевшего скакуна. Но мозг, хоть и яростно сотрясаемый вместе с остальными органами, сообразил, что этого делать не следует. Кто бы ни стрелял сейчас в лошадь оперенными снарядами, он гонится за Балти по пятам. Вряд ли святоши Новой Англии пользуются луком и стрелами. Значит, преследователи Балти — аборигены, что весьма неприятно. Что плохого сделал Балтазар де Сен-Мишель коренным обитателям Новой Англии?
Балти не стал задерживаться, выясняя ответ на этот риторический вопрос. Он отчаянной пиявкой вцепился в обезумевшую от боли лошадь, которая стремглав неслась во мраке к лежащему где-то впереди обрыву четырехсот футов высотой. Балти не был опытным всадником. Он с надеждой задавался вопросом: видят ли лошади в темноте? Наверняка они обладают неким первозданным инстинктом, который не позволяет им свалиться вверх тормашками с обрыва в зияющую бездну. Точно? Молись, чтобы это было так.
А если нет? Может, лучше спрыгнуть с коня прямо сейчас? Балти отверг это предложение, так как спрыгнуть означало наверняка переломать все кости, не исключая головы. Даже если он паче чаяния приземлится невредимым, преследователи-туземцы никуда не денутся.
Балти закрыл глаза. Если ему суждено сверзиться с утеса, он не хочет этого видеть. Вообще ничего не хочет видеть. Впрочем, нет. Англия! О, как он желал бы вновь увидеть Англию! И Эстер. И сестрицу Бесс. И братца Сэма. О да, он очень хотел бы вновь увидеть братца Сэма. Хотя бы для того, чтобы свернуть ему…
Бабах.
Прямо впереди кто-то выстрелил из пистоля.
Лошадь Балти вырвалась из леса на широкую прогалину. Силуэтом на ночном небе рисовались две лошади без всадников. Они стояли, привязанные к дереву. Балти различил другие силуэты, какие-то строения. За ними внизу мерцали огоньки — словно горстка звезд упала на землю. Нью-Хейвен. За краем обрыва, к которому все так же бешено несся конь Балти.
— Ханкс! — взвизгнул Балти. — Ради бога! Помогите!
Ханкс бросился наперерез лошади, вытянув руки. Она попыталась его обогнуть, дернулась и встала.
— Тпру, тпрру. — Ханкс схватил поводья.
Лошадь фыркала. Он начал ее ласково уговаривать.
Балти увидел тело, распростертое ничком на земле.
— Вы его убили?
— Он повернулся, чтобы выстрелить в меня, и въехал в дерево.
Ханкс вытащил стрелу из бока лошади Балти и пощупал наконечник.
— Я же говорил, что это дурацкая затея!
— Тихо.
Ханкс прислушался. Балти огляделся. Что это за странные сооружения? Похожи на какие-то платформы.
— Что это та…
— Тише. Это могильник.
— Что-то не похоже на кладбище.
— Это погребальная земля квирипи. Слезайте.
— С радостью.
Балти со стоном сполз с седла. Все тело было — один сплошной синяк. Балти выплюнул набившийся в рот конский волос.
Ханкс хлопнул лошадей по крупам. Они умчались в темноту.
— Идем. Пригнитесь.
Они скрючились за большим скальным выступом у края обрыва.
— Ждите здесь.
— Куда вы идете?
— Искать путь вниз.
— Вниз чего?
— Утеса.
