— Квирипи, — шепнул Ханкс.
— Как вы можете…
— Бегите. Быстро.
— Нет!
— Христом Богом прошу. Мне конец. Бегите.
Балти пошарил за поясом. Пистоля не было.
— Хоть раз в жизни не будьте дураком.
Балти схватил Ханкса за одежду и потащил к осыпи у подножия утеса.
— Что вы делаете?
— Ш-ш-ш.
Большие обломки камня образовали что-то вроде пещерки. Она была тесная, но Балти умудрился засунуть туда Ханкса и втиснулся сам. Он сидел, скрючившись вдвое, тяжело дыша и прислушиваясь.
Факелы приблизились.
— Бегите.
— Тихо, Ханкс.
Балти взял пистоль из-за пояса у Ханкса и взвел серпентин.
— Балти, слушай меня, — шепнул вдруг Ханкс.
— Что?
— Беги в Фэрфилд. Найди доктора Пелла. Скажи Пеллу… придет эскадра военных кораблей. В середине августа. Командует Николс. Полковник Николс.
— Ш-ш-ш.
— Скажи ему…
Факелы оказались совсем близко. Свет упал на порог норы, в которой они укрылись.
Балти поднял пистоль. Снаружи сказали:
— Ованукс.
— Оставайтесь тут, — шепнул Балти.
Он вылез из укрытия с пистолем в руке.
Их было шесть человек. Кожа, сальная от енотьего и орлиного жира, блестела в свете факелов. У одних были боевые топоры; у других — луки с наложенными на них стрелами. Кажется, ни мушкетов, ни пистолей.
Белый человек и краснокожие смотрели друг на друга. У Балти кружилась голова от потери крови. Он старался стоять прямо, чтобы не показывать страха. Пистоль он держал поближе к себе, направив его в землю.
Надо ли улыбаться? Однажды он попробовал это с лондонскими подонками и стяжал лишь презрение. Он ждал, чтобы главарь индейцев назвался или как-то проявил себя.
У того, что стоял ближе всех, на лбу была какая-то татуировка. Балти сморгнул кровь и напряг зрение. Что-то вроде лица с крыльями. Высокий мужчина крепкого сложения. Он был бы красавцем, если бы не эта штука на лбу.
Он заговорил. Двое квирипи с луками натянули тетивы.
— Ну-ну, — сказал Балти укоризненным и одновременно успокоительным тоном, как распорядитель за карточным столом, когда кто-нибудь ходит вне очереди. — Это совершенно лишнее. Мы все здесь хорошие друзья. Мы с приятелем просто вышли подышать воздухом. Я вас уверяю, что мы не питали никаких замыслов относительно ваших могил.
Лучники прицелились. Балти поднял пистоль и наставил его на ближайшего индейца:
— Слушай, старина. Я совсем не хочу до этого доводить. Пожалуйста, поймите наконец, что мы не собирались трогать ваши гробницы.
Из леса донесся голос:
— А ну спокойно. Спокойно. Мы идем.
В пятно света вошли мужчина и мальчик. У обоих были взятые на плечо мушкеты.
— Мы слышали выстрел. Покайся, это ты стрелял?
Индеец с татуировкой на лбу ответил:
— Охота.
— Поздновато для охоты, нет?
— Кошка.
— А! В таком случае доброй охоты. Горные кошки таскают у нас кур. Спокойной ночи вам всем.
Покайся помешкал и что-то сказал своим людям. Квирипи развернулись и пошли прочь, забрав с собой факелы.
Трое белых стояли в молчании, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
— Что здесь произошло? — спросил мужчина у Балти.
— Мой друг… там, в камнях… Он ранен. Прошу вас…
У Балти подкосились ноги. Ему стало холодно. Он опустился на землю и остался лежать, глядя снизу вверх на утес. Сейчас, на фоне звездного неба, утес казался прекрасным.
Глава 18
Пипс попадает в переплет
Пипс никогда не любил сельскую дорогу, ведущую из Лондона в Челси. Но сегодня он не любил ее особенно сильно.
Однажды на этой дороге его экипаж остановили три разбойника в масках. Один приставил пистоль к груди кучера, другой — к груди Пипса. Они освободили его от серебряной линейки (цена: 30 шиллингов), любимого золотого карандаша (8 фунтов), пяти математических инструментов (3 фунта), увеличительного стекла (20 шиллингов), кошелька с золотой и серебряной отделкой (10 шиллингов) и 2 гиней 20 шиллингов звонкой монетой. Пипс был так услужлив, вручая все это разбойникам, что главарь любезно предложил ему компенсацию.
— Вы джентльмен, — сказал разбойник, — и мы также джентльмены. Если вы завтра пошлете в таверну «Кубок», что у Чаринг-Кросса, то получите обратно один из своих математических инструментов.
Назавтра Пипс сам зашел в «Кубок», но никакого инструмента не обрел. Вот тебе и благородство разбойников. Двоих «джентльменов» поймали и повесили в Тайберне, и поделом.
Сегодня, пытаясь не думать о предстоящем неприятном деле, Пипс размышлял о возможной судьбе третьего разбойника. Может, он томится где-нибудь в тюрьме? Пишет прощальное письмо своей милке в ночь перед казнью — утраченным золотым карандашом Пипса. Эта мысль была Пипсу приятна. Он сам написал этим карандашом множество игривых billets-doux
[30], причем адресованных отнюдь не миссис Пипс.
Сладкое забытье кончилось, когда карета прибыла к месту назначения и резко встала. Встряска вернула Пипса с небес на землю.
Пипс почти не видал Эдварда Монтегю, первого графа Сэндвича, с тех пор как распек его за скандальное ménage
[31] с миссис Бек. С того дня меж Пипсом и Монтегю воцарилась холодность, о которой Пипс сожалел, так как любил Монтегю.
Они были родственниками по крови. Мать Монтегю приходилась Пипсу двоюродной бабкой. Монтегю рано заметил способности юного родича и поднял Сэма из унылой безвестности, которая иначе могла стать его уделом — несмотря даже на учебу в Кембридже, куда Сэм попал благодаря другому своему покровителю, лорду Даунингу.
Будучи адмиралом, Монтегю помогал Сэму делать гражданскую карьеру в управлении флота. В 1660 году он взял Сэма с собой на флагманский корабль, привезший Карла Второго домой, в Англию, из голландского изгнания. Взойдя вновь на престол, король отблагодарил Монтегю за услуги, пожаловав ему новосозданный титул барона Монтегю Сент-Неотского, виконта Хинчинбрука, графа Сэндвича, орден Подвязки и звание адмирала Узких Морей
[32]. Позже король доверил Монтегю другое важное дело: привезти будущую королеву, Екатерину Брагансскую, из Португалии в Англию.
