Кобб указал куда-то:
— Они там. Мертвы. Умерли от ран.
Он прислонил мушкет к дверному косяку, взял со стола пистоль Ханкса и часы Балти, вышел из дома, и его стало не видно.
Балти напряг слух.
— Примите это как приношение духам ваших мертвых.
В дверях снова появился Кобб. Сполохи на стеклах исчезли. Кобб закрыл дверь, посмотрел на Балти и прижал палец к губам:
— Извините за пистоль и часы. Но эти дары пойдут вам на пользу.
— Что значит «ованукс»?
— Англичане.
— А что вы показали индейцам?
— Ваши могилы.
— О! Ну и ну. Отлично.
— Пистоль — большая добыча. У них теперь нет причин возвращаться. Но держитесь подальше от окон. Квирипи обожают рыскать вокруг домов.
Явились миссис Кобб и Благодарна. Балти заметил на лице Благодарны нечто такое, чего там не было раньше. Страх.
— Все хорошо, девочка, — сказал Кобб. — Он ушел.
Миссис Кобб увела Благодарну на кухню.
— Я бы не отказался от глоточка этого виски, — сказал мистер Кобб. — Надо полагать, вы тоже.
— Она испугалась.
— А вы нет?
— Да, но в церкви и на суде она даже бровью не вела. Была безмятежна, как лебедь.
Они пошли в комнату Ханкса и пустили бутыль по кругу. Балти рассказал Ханксу, что произошло. Ханкс приуныл, услышав, что лишился пистоля.
— Я залил в ствол расплавленного свинца, — сказал Кобб. — Теперь из него не постреляешь.
— А у вас есть другой пистоль? — спросил Ханкс.
— Только мушкеты.
Кобб вышел.
— Ты мог бы его и поблагодарить, — сказал Балти. — Он нас уже второй раз спасает.
— Я выражу свою благодарность мистеру Коббу. Во благовремении.
Он снова попросил письменные принадлежности. Балти раздобыл их у миссис Кобб. Ханкс сел и заскрипел пером по бумаге.
— Что ты пишешь?
— Послание Пеллу. В Фэрфилд, а не Фэрхэвен. Постарайся запомнить. Потому что, если я не встану на ноги, черт бы их побрал, письмо повезешь ты.
— Это про полковника Никеля и его флот?
Ханкс закончил писать. Он стащил с пальца кольцо-печатку:
— Добудь мне сургуча.
— Что, опять мне не положено читать?
— Это для твоего собственного блага. Безопасней не знать, что в нем.
— Ханкс-сфинкс снова с нами!
Ханкс вздохнул:
— Ну хорошо. Ты заслужил. Наша задача — собирать информацию.
— И что в этом такого тайного? Мы в колониях Его Величества. Разумеется, порученцы Его Величества имеют право собирать информацию.
— Балти, «собирать информацию» по-другому называется «шпионить». А шпионов вешают.
— Кто нас повесит? Индейцы?
— Голландцы.
— Мы в Новой Англии. Здесь нет голландцев.
— Возможно, мы отправимся в Новый Амстердам.
— На поиски цареубийц?
— Да. И нет.
— Ханкс!
— Охота за судьями — лишь прикрытие.
— Как мило с вашей стороны, что вы этим наконец поделились! Какова же наша настоящая задача?
— Разведка. В преддверии визита полковника Николса.
Балти выпучил глаза:
— Он наносит визит? С эскадрой военных кораблей?
— Это мирный визит. Он проводит административную инспекцию. Новоанглийских колоний.
— Тогда зачем он идет в голландскую колонию?
— Визит вежливости. Даунинг уведомил Вест-Индскую компанию в Амстердаме. Вопросы протокола.
— Тогда зачем все так старались держать меня в неведении? И почему голландцы могут нас повесить за то, что мы помогаем готовиться к официальному визиту?
— Может, ты и прав. Я чересчур осторожен.
— Ну что ж, — Балти шмыгнул носом, — иногда свежий взгляд полезен.
— Согласен. Я теперь тоже вижу все свежим взглядом.
— Отлично. Все разъяснилось.
— Все разъяснилось, — согласился Ханкс. — А теперь сходи и попроси у наших добрых хозяев сургуча.
— Зачем, если ты уже доверил мне свой великий секрет?
— Пелл отнесется к письму подозрительно, если на нем не будет моей печати. Она лишь подтвердит, что ты тот, за кого себя выдаешь.
— Вопросы протокола?
— Совершенно верно.
Наконец вернулся из Милфорда мальчик Мика и привез хирурга — толстого, одышливого, усатого, очкастого голландца по фамилии ДеВроотье. Как все голландцы в Новой Англии, доктор чувствовал себя существом высшего порядка по сравнению с англичанами — по той причине, что голландцы пришли сюда первыми. Пока доктор открывал чемоданчик и раскладывал инструменты, он успел объявить, что его прапрадед, некий Линус ДеВроотье, торговец бобровыми шкурами, прибыл с Адриеном Блоком на «Беспокойном» в 1614 году. Он объяснил (хотя его никто не спрашивал), что говорит с голландским акцентом, поскольку голландский остается языком общения семьи ДеВроотье в Новом Свете. Прежде чем заняться пациентом, доктор потребовал подтверждения того, что обещал ему Мика: что ему заплатят за услуги полсоверена. Это вдвое больше его обычного гонорара, и такая цена объясняется дальним путешествием, которое ему еще предстоит проделать в обратном направлении. Подтверждают ли хозяева свое обещание? Да? Отлично.
Он спросил, при каких обстоятельствах Ханкс получил травму. Упал. С лошади.
Он с сомнением поджал губы и приказал перевернуть Ханкса на живот. Он прощупал позвоночник больного, двигаясь сначала к голове, потом обратно и перебирая пальцами, как воинственный паук. Он тормозил у отдельных позвонков, тыкая в них, хмурясь, изредка мыча или сопя.
Затем он объявил, что должен сделать нечто неприятное для пациента, но необходимое. С этими словами он ввел одну руку меж ног Ханкса, а другой схватил его за член. Ханкс выпучил глаза. Через миг он уже держал доктора за горло и душил его. ДеВроотье пищал, багровея лицом, но занятие свое не бросал. Наконец Бартоломью и Балти вырвали доктора из рук Ханкса.
— Только попробуй еще раз, и это тебе понадобится доктор, черт бы тебя побрал! — рычал Ханкс.
ДеВроотье отнесся ко всему с профессиональным спокойствием и объяснил, что ввел палец внутрь Ханкса в надежде почувствовать сокращения, вызванные сжатием membrum virile
[34] пациента. Хорошая новость заключается в том, что сокращения были. Если бы их не было… но не важно. Засим доктор взял иглу и стал колоть в разных местах нижнюю половину торса, ноги и ступни Ханкса. Его заметно обрадовало, что подошвы и один-два пальца ног отреагировали на уколы.
