— Я разберусь. — Балти открыл дверь.
Ханкс стоял, привалившись к стене. Он смотрел на свои ноги, приподнимая по очереди то одну, то другую. Он взглянул на Балти, ухмыляясь, и продолжал поднимать и опускать ступни, словно благоговея перед неким только что изобретенным механическим чудом.
— Балти, глянь! Глянь!
Вошли миссис Кобб и Благодарна.
— Я на ногах!
— Вам бы на колени сейчас встать, мистер Ханкс, и вознести хвалы, — заметила миссис Кобб.
Ханкс продолжал поднимать и опускать ноги:
— Мне приснилось, что я хочу поссать. Я потянулся за горшком. Не нашел его. И вдруг понял, что я стою. Стою!
Через несколько дней Ханкс уже полностью владел ногами. Миссис Кобб и Благодарна спорили, кому принадлежит заслуга его выздоровления. Миссис Кобб приписывала успех своим чаудерам. Благодарна говорила, что помогли ее молитвы и то, что она растирала Ханксу ноги. Балти выразил свое мнение — что Господь совершил чудо, но не исцеления, а милосердия, освободив Коббов от дальнейшего бремени гостеприимства. Мика прозвал Ханкса «мистер Лазарь».
Благодарна, которая все это время была заботлива и весела, теперь с каждым днем становилась все замкнутей и молчаливей. Балти замечал это острее, чем другие. Поскольку Бартоломью настаивал, чтобы Балти и Ханкс сидели дома и не подходили к окнам, Балти никак не представлялся случай поговорить с Благодарной наедине. Наконец — за день до отъезда — ему это удалось.
— Все ли хорошо? Вы как-то грустны.
— Возможно, — ответила она, не отрываясь от работы по дому. — Куда ты поедешь?
— Я не должен этого говорить. Новый Амстердам. Не выдавайте Ханксу, что я вам сказал.
— Ты не задержишься в Нью-Хейвене?
— Не знаю, каковы намерения Ханкса. Он весьма зол на мистера Макреля. Он не из тех, кто забывает обиды. Хотя, конечно, и я не прочь дать Макрелю поболтаться на утесе. Или этим чертовым квирипи…
Балти помолчал.
— Миролюба мне все рассказала. Про Гедеона. И про…
— «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».
— Это из «Священной книги квакеров»?
— Мистер Балти, никакой «Священной книги квакеров» не существует. Это из Послания Павла к римлянам.
Балти заржал:
— Похоже, Павел не бывал в Нью-Хейвене.
— Господь пощадил тебя и мистера Ханкса. Ты мог бы воздать Ему. Благодарностью.
— Я предложу это Ханксу. Но не думаю, что он согласится с Павлом.
— Ради меня.
— Вы загадка, вот что я вам скажу. После того, что эти «святые» с вами сделали?
— Предоставь возмездие Богу, Балти. Обещаешь?
— Обещаю, если вы пообещаете не разгуливать больше у них в молельнях нагишом, — не уступал Балти. — Простите, но я подозреваю, что от этой тряски у вас мозги съехали. Вы же знаете, что они с вами сделают! Вы что, хотите умереть такой смертью?
Благодарна улыбнулась. Их губы слились. Жаворонки запели гимны у небесных врат. Тут дверь с грохотом распахнулась, и вошла миссис Кобб, держа в каждой руке по обезглавленной курице.
— Ну и ну, — сказала она. — Извините, не хотела вам мешать.
Наутро Балти и Ханкс уехали. Благодарна проводила их до своей хижины. Ханкс попрощался и отошел немного.
Балти сказал:
— Я не знал Гедеона, но уверен, он не хотел бы, чтобы вы таким образом уничтожили свою жизнь. Но могу сказать точно — ему очень посчастливилось, что вы были его женой.
Она коснулась ладонью его щеки:
— Благодарю тебя, мистер Балти, за все, что ты для меня сделал. Что бы ни ждало меня впереди, я молю Бога, чтобы Он сделал меня достойной твоего доброго сердца.
Она поцеловала его в лоб, повернулась, вошла в маленькую хижину у пруда и закрыла за собой дверь.
Глава 24
Макрель для мистера Макреля
— Но я же обещал.
— А я нет.
— Ну я вроде как пообещал за нас обоих.
— Тише. Ты болбочешь, как стадо индюков, — вздохнул Ханкс.
Солнце клонилось к закату. Балти и Ханкс, изображая торговцев рыбой, расположились с телегой, груженной товаром, на улице рядом с домом Уильяма Джонса.
— Я не верю, что из Гарварда тебя выкинули за пьянство в день Господень.
— О чем ты?
— Ты явно без прилежания изучал Библию. И не знаком с Посланием Павла к римлянам.
— Ты хочешь найти цареубийц или нет? Ты для этого приехал.
— Я так думал. Пока ты не сообщил мне, что мой зять отправил меня сюда, только чтобы от меня избавиться.
— Я бы и сам хотел от тебя избавиться.
— А я думал, что наша миссия — способствовать визиту полковника Николса.
— Так и есть. Это все одно к одному. Если ньюхейвенцы покрывают цареубийц, они вполне могут и вступить в заговор с голландцами. Мы и это выведаем у Джонса. Если ты перестанешь болботать.
Парадная дверь дома отворилась. Появилась знакомая плотная фигура.
— Пошли, — сказал Ханкс.
Он повел лошадь по улице навстречу Джонсу.
— Устрицы! Мидии! Омары! Треска!
Лицо его было замотано шейным платком.
— Эй, ты! — крикнул Джонс. — Что это ты тут делаешь? Ну-ка покажи разрешение на торговлю!
— Сию минуту, ваше благочестие.
Ханкс вытащил дубинку и треснул Джонса по затылку. Тот рухнул, как бревно.
— Быстро, давай его в телегу.
Балти попробовал поднять тот край Джонса, что был к нему поближе:
— Он весит больше коня, черт бы его побрал.
— Давай, шевелись.
Балти уронил свою оконечность Джонса на дорогу. Тело звучно шмякнулось.
— Может, привяжем его к телеге и потащим?
— Ты хочешь, чтобы весь город на нас набросился? Бери его за ноги. Раз, два, взяли.
С геркулесовым пыхтением они втащили тушу на телегу и зарыли поглубже в кучу льда, слизи и гниющей рыбы. Выбравшись за околицу, Ханкс связал Джонсу руки и ноги и засунул в рот кляп.
Через час они достигли прогалины в лесу к северу от города.
Ночь была темная, безлунная. Вытащить Джонса из телеги оказалось легче, чем погрузить. Когда его уронили на землю, он застонал.
Ханкс работал быстро. Он вбил в землю деревянные шесты и распластал Джонса, привязав к шестам его руки и ноги. Расстегнул ему жилет и рубаху, обнажив китовое брюхо и грудь. Зачерпнул в ведро самой тухлой рыбы, вывернул вонючую массу на Джонса и вытащил у него изо рта кляп.
