— Жизнь коротка, мистер Балти. Зачем терять время? Можете остаться с ней у нас, если хотите.
— У нас с полковником Ханксом крайне важное дело в Новом Амстердаме. И я должен с ним это обсудить. Прошу меня извинить.
— Тогда возвращайтесь сюда, когда сделаете свое важное дело в Новом Амстердаме.
Балти пошел в операционную по крытому проходу, соединяющему флигель с домом. В стене коридора было окно. Балти увидел Благодарну — она стояла в саду миссис Пелл, среди цветов. Балти остановился и стал смотреть на нее. Солнечные лучи напитали ее волосы золотым сиянием. Она разглядывала и нюхала цветы. Балти пришло в голову, что он впервые — с того дня в церкви — видит ее в покое: она не бросает вызов полному залу разозленных пуритан, не прячется в страхе от насильника-индейца, убийцы ее мужа, не склоняется над больным Ханксом, не рыдает над могилами, не обмывает тела близких людей, готовя их к погребению, не бежит от стражников.
Балти смотрел. Эта картина была полна такой красоты и покоя, что могла быть изображением Рая, устроенного Божественным провидением. Вот-вот явятся лев и ягненок, чтобы возлечь бок о бок. Виноградные лозы прозябнут из земли и обовьют ноги Благодарны. Две голубки воссядут — одна на правом ее плече, другая на левом — и заворкуют. Балти вздохнул и прислонился к стене. У него кружилась голова.
Голоса, доносящиеся из-за двери — из операционной, — вернули его к реальности. Он положил руку на дверную ручку и приостановился, чтобы собраться с мыслями. И услышал отчетливый голос Ханкса:
— Нет! Без Андерхилла нельзя! Нельзя!
Балти открыл дверь:
— Я не помешал?
— О, ты жив, — сказал Ханкс.
— Едва. Что слышно?
— Мы с доктором Пеллом просто… дискутировали.
— Я слышал. Почему без Андерхилла нельзя? Мы собираемся уничтожить еще одно индейское племя?
— Ты ослышался, — сказал Ханкс. — Мы говорили о том, что Стёйвесант и Андерхилл — не друзья.
— В самом деле? Отчего же?
— Андерхилл не одобряет его способы управления Новыми Нидерландами.
— Вижу, я все-таки помешал, — обиженно сказал Балти. — Наверно, будет лучше, если я уберусь отсюда к черту и оставлю вас обсуждать критическое отношение капитана Андерхилла к голландской администрации. Упаси Господь, чтобы вы поделились секретами с посланцем самого короля. Я лишь разболтаю их в ближайшей таверне. И впрямь, пожалуй, удалюсь-ка я в таверну. Скажите, доктор, есть ли в Фэр-филде подобное заведение?
— Если вы желаете выпить, месье Балти, мой погреб к вашим услугам.
— Trop gentil. Mais ce n’est pas une question de boire, mais de compaignie
[39]. Не важно, я сам найду таверну. Доброго вам дня, джентльмены. Продолжайте совещаться.
Балти вышел, хорошенько хлопнув дверью, и оказался на главной улице города, она же королевский тракт. Он огляделся.
Фэрфилд был невелик. Балти пошел туда, где, по его расчетам, находился центр города, и впрямь, пройдя примерно квартал, оказался в центре. Королевский тракт шел прямо через общинный луг, разрезая его пополам. Здесь находились четыре важнейших элемента новоанглийского поселения: здание суда, школа, дом молитвенных собраний и позорный столб. Где же пятый, таверна?
Прохожий уведомил Балти, что питейное заведение располагается на Конкорд-стрит, у Погребального холма, но добавил, что оно еще не открылось, ибо час слишком ранний для спиртуозных возлияний. Балти плюхнулся на скамью, установленную рядом с позорным столбом. Заботливые фэрфилдцы подумали об удобстве тех, кто явится глазеть на развлечение.
Балти погрузился в обиженные мысли: с какой стати Ханкс по-прежнему держит от него секреты? Разве Балти не доказал ему, чего стоит? Это оскорбительно. Но, по крайней мере, это отвлекло его от Благодарны. Благодарна… Он вспомнил, как она стояла среди цветов, такая…
Балти одернул себя. Он должен написать письмо Эстер. Да. Сообщить ей… ну, что-нибудь. Как он по ней соскучился. Как он ее любит. И обязательно надо написать коварному братцу Сэму. Высказать ему все, что Балти о нем думает. Да, сначала он напишет Сэму.
Как же начать?
«Дражайший мой братец Сэм».
Нет.
«Пипс, вы коварный подлец».
Балти шагал, мысленно составляя филиппику. Его обгоняли всадники и повозки. Какое оживленное движение. Ну да, это же королевский тракт, соединяющий Бостон и Новый Амстердам: Англию и Голландию.
Издалека, с восточной стороны, по тракту приближались два всадника. Балти рассеянно остановил на них взгляд, продолжая сочинять эпистолу братцу Сэму. Он описывал бесчисленные унижения, на которые тот обрек его в этой ужасной земле.
Всадники приближались.
Балти сорвался со скамьи и бросился в проулок между двумя ближайшими домами. Осторожно выглянул из-за угла.
Покайся и Джонс спешились у пруда на общинном лугу и стали ждать, пока их кони напьются.
У Балти колотилось сердце. Он потянулся за пистолем, которого при нем не было.
Наконец Покайся и Джонс снова сели на коней и продолжили путь на запад по тракту, пересекающему город. Балти следовал за ними в отдалении, прыгая нелепой лягушкой из одного укрытия в другое — от дома к дому, от дерева к дереву. На западной околице укрытия кончились, и он следил взглядом за всадниками, пока они не исчезли из виду. Он помчался к дому доктора Пелла и, запыхавшись, рассказал об увиденном.
— Балти, — сказал Ханкс, — у нас есть дела поважнее.
— Но они приведут нас к цареубийцам!
— Цареубийцы — не наше дело. Наше дело — Николс.
Балти воздел руки к небу:
— Что, обеспечить какому-то полковнику теплый прием у старины Дильдо? Это важнее, чем покарать тех, кто заживо похоронил Коббов? Или ты про них уже забыл?
Ханкс сощурился.
Заговорил Пелл:
— Хайрем, бога ради, скажи ему.
— Николс не с визитом вежливости едет к Стёйвесанту. Он собирается захватить его колонию.
У Балти отвисла челюсть.
— О…
— Вот именно, «О». И постарайся держать это при себе, когда у тебя будут вырывать ногти.
Глава 31
2 августа
Горестные дни.
Вернулся домой, отужинав с братом телячьими отбивными в «Черном орле» на Брайд-лейн, и нашел ожидающих меня двух мужчин грубого обличья.
Один из них назвался мистером Моллюском, заявил, что пришел по делу, касательному казначейства Его Величества, и потребовал, чтобы я показал ему свою кубышку с деньгами.
