Балти закончил речь поклоном и взмахом обеих рук — таким затейливым, что казалось, он отбивается от летучих мышей, нападающих на него симметрично с двух сторон.
Вновь воцарилась тишина. Время остановилось, как на картине минхера Вермеера, где свет косо падает через окно.
Старина Петрус смотрел на Балти не то растерянно, не то с презрением; возможно, в его взгляде мешались оба чувства. Балти, выпрямившись после глубокого поклона, смотрел на губернатора. Неужели старик хочет, чтобы перед ним еще попресмыкались? Боже! Балти попытался вызвать у себя еще одно речевое извержение, но слова не шли. То же самое было, когда он сочинял письмо Эстер.
Он прокашлялся:
— Ну что ж, очень приятно было с вами познакомиться, ваше превосходительство. Не будем больше отнимать у вас время. Идем, Ханкс.
Тот заговорил:
— Э, извиняюсь, мастер Сен-Мишель, но разве вы не хотели еще кое-чего выспросить у его превосходительства?
— Хотел? Ах да. Да.
Балти уставился на Ханкса пустым взглядом.
— Касательно дела, приведшего нас в Новый Амстердам?
— Ах да. Прошу меня простить, ваше превосходительство. Сияние вашего светлейшего губернаторского присутствия лишило меня памяти. Мы только хотели бы узнать, не сможет ли ваше высокопревосходительство оказать какую-либо помощь в поисках беглых цареубийц. Мы ищем двух негодяев, подписавших смертный приговор покойному королю Карлу. Мы подумали, что они могут быть здесь. В Новом Амстердаме. Позвольте выразить восхищение вашему превосходительству по поводу того, какой чистый у вас город. О, если бы наши английские города могли быть такими аккуратными!
Старина Петрус надел очки и впился взглядом в приказ Балти:
— Уолли… Хофф…
— Гофф, ваша честь, — поправил Ханкс. — Мы произносим этот звук твердо. Как в слове «губернатор».
Старина Петрус посмотрел на Кунца. Кунц пожал плечами. Стёйвесант снял очки и откинулся в кресле — старая кожаная обивка заскрипела.
— Ваши цареупийцы, они не здесь.
— Ну что ж, — произнес Балти, страстно желая тоже оказаться не здесь, — значит, и делу конец. Благодарим вас от всей души, ваше превосходительство. Идем, Ханкс. Мы отбываем.
Губернатор остановил их жестом:
— Нет.
Время снова застыло.
— Вы проделали большое расстояние. Если вы должны уйти с руками пустыми, по крайней мере, не уйдете с желудками пустыми.
— Ну что ж, мы не откажемся позавтракать. Спасибо.
Старина Петрус покачал головой:
— Нет. Вы будете моими хостями. Сегодня вечером.
— Ваше превосходительство весьма добры. Но если этих негодяев здесь нет, значит мы должны искать их в других местах. Без задержки. Его Величество платит своим охотникам на людей не для того, чтобы они прохлаждались без дела. О нет. Его Величество, он очень строгий.
Ханкс откашлялся.
— Но если вы настаиваете, — продолжал Балти, — тогда всенепременно.
Стёйвесант сказал:
— Я проведу допрашивание относительно этих персон. Но я испытываю сомнение, что они здесь. Я бы знал.
— Не утруждайтесь на наш счет.
— Никакого утруштения. Всего лишь любезность. А сегодня вечером вы окажете мне ответную любезность, отужинав со мной. В моем доме, за городом. И вместе мы приветствуем ваши английские корабли, когда они придут. Это синхронистически, нет?
— Прошу прощения?
— То, что вы и корабли прибыли одно… — старина Петрус соединил пальцы обеих рук, — одно…
— А! Вы имеете в виду, что мы прибыли одновременно с полковником Николсом?
Ханкс дернулся.
Время снова остановилось. Старина Петрус вновь надел очки, взял со стола какой-то документ и прищурился.
— Николс… Да, здесь указано имя. Ричард Николс. Полковник. Это он будет проводить инспектирование ваших колоний. Значит, он вам известен?
У Балти в голове воцарилась пустота. Вмешался Ханкс:
— С позволения вашего высокопревосходительства, все знают полковника Николса. Чрезвычайно уважаемый человек. Лучший административный инспектор на всю Англию. Высший класс. И джентльмен до подошв ботинок. Ваше превосходительство с ним поладят просто, такскыть, как две горошины в стручке. Я не хочу сказать, что вы имеете сродство с овощами. Просто выражение такое, сударь. Оборот речи.
— Как много англичан посещает нас в эти дни, — произнес старина Петрус.
Они с Кунцем заговорили по-голландски.
— Мой заместитель Кунц о вас позаботится. К сожалению, вы не можете быть хостями здесь — после неприятностей прошедшей войны Вест-Индская компания ввела правило, что неголландцы не могут жить в форте. Кроме тех, кто ожидает казни. Итак. Отдохните. Вымойтесь. Приобретите чистую одежду, и мы отбудем отсюда в… — он посмотрел на часы с маятником, отличный образец из мастерской Соломона Костера в Гааге, — в пять по часам. Он не так далек отсюда, мой дом. Всего две мили. Бауэри номер один. По пути нашего продвижения я покажу вам части Манатуса. Вы найдете его весьма ласкательным глазу. Вы поймете, почему мы так гордимся своей колонией.
Кунц поселил их в трактире — «наиболее лучшем заведении во всем Новом Амстердаме», как он выразился. Заведение называлось «De Hoorn des Overvloeds» и располагалось у Восточной реки. Как объяснил Кунц, название означало «Рог изобилия». Он подмигнул и добавил, что к услугам постояльцев две самые чистые проститутки во всем Новом Амстердаме, Деркье и Ютта.
— Господи Исусе! — фыркнул Ханкс, когда они остались одни в своей комнате. — Ты так завяз языком у него в жопе, что совсем забыл про Уолли и Хоффа. Потом тебе приспичило сболтнуть имя Николса. Потом ты заявляешь губернатору: «Ой, а время-то! Я побежал, привет тетушке». Мне следовало бы взять иглу и суровую нитку и зашить тебе пасть.
— Ты что, не понял? Он нас раскусил. Я пытался уйти под благовидным предлогом. И тут ты начал болтать с этим ужасным акцентом.
Балти взглянул в окно. На той стороне реки виднелся Брёкелен. Его фермы смотрелись так мирно по контрасту с суетой на берегу под окнами. Балти жаждал оказаться на брёкеленской стороне. Даже дальше, в Устричном заливе. Рядом с Благодарной.
Ханкс вытянулся на кровати, готовый захрапеть.
— А ты не думаешь, что он нас раскусил? Все эти намеки на одновременность.
— Может быть.
— А что насчет судей? Ты ему веришь, что их тут нет?
— Не знаю.
— Может быть… Не знаю… Большое спасибо, Эразм Роттердамский.
Ханкс заговорил, не открывая глаз:
— Давай посмотрим. Во-первых, он не отправил нас на виселицу. Во-вторых, он выпустил нас из тюрьмы. В-третьих, я лежу на мягкой пуховой перине в лучшем заведении города. За счет губернатора. В-четвертых, мы приглашены на ужин в его загородном доме. Подытожив все это, я полагаю, что нет, он нас не раскусил.
