Когда визитеры уходили, Иоханн стал с ужасным криком рваться вслед за женщиной, но не смог за ней полететь, так как был привязан.
А как прошел день у Стёйвесанта? Правда, сегодня Господь послал чудесный денек? Такая дивная погода!
Глава 47
Никакой квакерской чепухи
На следующий день на ферме Стёйвесанта состоялось совещание — десяток голландцев и англичан собрались, чтобы договориться о деталях передачи власти.
Присутствовали полковник Николс, Уинтроп и Ханкс в роли адъютанта последнего. Ханкс молчал. Когда, уже под вечер, собрание разошлось и участники начали разъезжаться, Стёйвесант жестом велел Ханксу остаться.
Они пошли в оранжерею. При виде Ханкса Иоханн распушился и зашипел. Стёйвесант успокоил его долькой сочного персика.
— Почему Николс с Уинтропом ни слова не сказали про вашего друга? — спросил Стёйвесант, кормя птицу.
— Я попросил губернатора Уинтропа не поднимать этот вопрос. А также не доводить его до сведения полковника Николса.
— А цареупийцы?
— Я попросил Уинтропа и про них ничего не говорить.
— Почему?
— Я решил, что это осложнит дело для вас.
Стёйвесант поразмыслил:
— Так Николс ничего не знает об этих людях?
— Только то, что они прячутся где-то в Новой Англии. Они его интересуют, конечно, но сейчас — не в первую очередь. Он занят другими делами.
— Да, — кивнул Стёйвесант. — Захватом моих земель.
— Я решил, что у вашего превосходительства и без того достаточно хлопот — обвинения в укрывательстве беглых английских цареубийц будут лишними. Как нам обоим известно, вы их не прятали. Их прятал ваш заместитель.
Стёйвесант предложил Иоханну еще кусочек персика.
— Чем я заслужил подобную заботу с вашей стороны, полковник?
— Вопрос скорее в том, чем вы можете за нее отплатить.
— А. Мистер Балтазар.
— Воистину.
— Ваш друг весьма разговорчив.
— Что делать, он наполовину француз.
— А с полковником Николсом он будет так же разговорчив?
— Я уверен, в сложившихся обстоятельствах я смогу его убедить, что молчание — добродетель.
Стёйвесант погладил Иоханна по голове.
— После упийства Кунца я приказал провести обыск. В каждом доме. В каждой комнате каждого дома. Никаких цареупийц не нашли.
— Я вам верю. Но все же король может рассердиться, если заподозрит, что вы укрывали палачей его отца.
Стёйвесант улыбнулся:
— И как же он меня накажет? Отберет у меня Новые Нидерланды?
— И верно.
— Сегодня утром во время обсуждения видели ли вы, как прибыл солдат и вручил мне письмо?
— Да.
— Знаете ли вы, что было в этом письме? Два человека только что вышли из города через ворота. Индеец со странными отметинами на лице. И еще мужчина с большими… этими… — Стёйвесант коснулся брови. — Мистер Балтазар дал нам их описание после убийства Кунца. Так что мы искали этих людей.
— Но, вы говорите, они… вышли из города?
— Да.
— Могу ли я узнать, почему их не арестовали? Они убили вашего заместителя.
— Кунц очень плохо сделал, что вступил в договоренность с такими людьми. И ему не следовало убивать моего солдата таким образом. Ян, убитый, он был хороший мальчик. Что я скажу его отцу и матери? Я должен буду им написать. Так что у меня нет ссоры с людьми, которые убили Кунца. Я рад от них избавиться.
Стёйвесант погладил попугая.
— Ваш друг ждет вас у ворот. Думаю, лучше будет, если вы оба покинете Новый Амстердам. Нью-Йорк. Я должен привыкнуть к новому названию. Нью-Йорк.
Старина Петрус повернулся, чтобы уйти. И сказал через плечо:
— Жена сказала мне, что с вами, когда вы привезли Иоханна, была женщина.
— Да.
— Похоже, она была добра к Иоханну. Скажите ей, что я благодарен. Прощайте, полковник Ханкс. Я надеюсь никогда больше вас не увидеть.
Балти и правда стоял у главных ворот — бледный, перевязанный, с остекленевшими глазами. При виде Ханкса он слегка приободрился.
Он очень мало знал о том, что произошло. Он помнил, как бормотал «Отче наш» у подножия виселицы. На верхней ступеньке лестницы он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и стал ждать, когда палач его столкнет. Потом палач его схватил, а снизу стали кричать. Потом Балти открыл глаза и понял, что лежит на земле под виселицей. Странно. Его подняли и понесли. Он помнит, с каким ужасом подумал, что сейчас его будут хоронить. Значит, его за грехи послали в ад, и это — первое наказание. О, почему он не вел более добродетельную жизнь!
Но его несли не хоронить. Его вернули в камеру и заставили выпить большой стакан вина с сильным привкусом лауданума. Потом наступила тьма, и это было приятно.
— Что происходит, старик?
Ханкс объяснил. Когда он закончил, Балти без особых эмоций сказал «Ага», словно ему рассказали что-то не очень интересное.
— У тебя в голове туман от лауданума. Идем, нам надо торопиться.
Они помчались галопом — Ханкс вел лошадь Балти под уздцы. Они ехали на восток вдоль городской стены к реке, потом свернули на север, к парому.
Оказавшись на брёкеленском берегу, они направились к дому фермера, где теперь кишели английские солдаты и моряки.
Благодарна подбежала к Балти и обняла его. Ханкс оставил их в объятиях друг друга и пошел искать доктора Пелла.
Пелл в отличном расположении духа уже строил планы на распродажу своей земли — теперь-то уж точно принадлежащей к владениям Короны — волнам иммигрантов, которые скоро, несомненно, так и повалят селиться в Большой Новой Англии, или как там она будет называться.
Ханкс попросил у Пелла лодку. Ветер все еще дул с запада, шел прилив. К рассвету можно быть в Фэрфилде.
Доктор выпил немало пунша, празднуя победу. Зачем же Ханксу уезжать? Неужели он хочет пропустить торжества? Сегодня вечером будет настоящий пир, с огромным костром и…
Ханкс схватил Пелла за плечи:
— Мне нужна лодка. Немедленно.
Доктор Пелл вызвал одного из своих капитанов. Все будет устроено. Но как жаль, что вы пропустите торжества.
Балти и Благодарна сидели на том же месте, откуда чуть раньше Благодарна с Ханксом следили за казнью. Балти передал им слова Стёйвесанта: цареубийц нет в Новом Амстердаме, Джонс с индейцем покинули город лишь несколько часов назад по главной дороге. Пелл сейчас распоряжается насчет лодки. Если Ханкс и Балти уедут незамедлительно, у них есть шанс добраться до Фэрфилда к утру и перехватить Джонса с Покайся на королевском тракте.
