— Хотела бы я раскрыть глаза Эйрианвен, как раскрыла тебе, но она ничего слушать не хочет, — продолжала Сорина. — Очень тебя прошу, Катувольк, не рассказывай ей о том, что услышал здесь от меня. Если она узнает, что я хоть полслова сказала против ее любимой, то навсегда станет чужой для нас. Тогда-то Лисандра погубит ее, как пыталась погубить тебя. Мы с Эйрианвен пока еще добрые подруги, а значит, я могу попытаться ее спасти.
Катувольк пробормотал нечто не очень разборчивое, вроде бы выражая согласие. Он не особенно твердо стоял на ногах, глядя прямо перед собой.
— Я ее разыщу, — сказал он, взял под мышку бурдючок и поплелся по коридору.
Сорина смотрела ему вслед, пока его широкая спина не скрылась в толпе.
«Я тварь, — думала она. — Но я все сделала правильно».
* * *
— Так ты видела, как я дралась? — спросила Лисандра.
Они с Эйрианвен нашли в подземелье довольно-таки уединенный уголок, запаслись небольшим мехом вина и устроились там.
— А как же. — Силурийка широко улыбнулась. — Мы с Бальбом вместе смотрели. Наш ланиста вне себя от восторга.
— Ну а ты-то что думаешь? — настаивала Лисандра.
Ей было жизненно необходимо услышать слова одобрения именно от Эйрианвен.
— Ты билась великолепно. Это было выдающееся выступление!
— Правда?
Лисандра вдруг почувствовала, что краснеет. Это было глупо, бессмысленно, однако ее лицо неудержимо заливала краска.
Эйрианвен потянулась к ней, нежно поцеловала спартанку и легонько погладила ладошкой ее щеки.
— Ты — грозная воительница, внушающая страх, — шепнула она.
Несколько мгновений они смотрели друг дружке в глаза, пока до обеих вдруг не дошло, что слова Эйрианвен прозвучали, в общем-то, смешно. Силурийка хихикнула первой, а там и Лисандра скривила губы в улыбке. Потом Эйрианвен негромко изобразила рев труб, сопровождавших выход гладиаторов на арену.
— Вот ты выходишь, и все разбегаются, — добавила она, и смех выдавил слезы из ее глаз.
Лисандра весело ткнула ее в плечо кулаком.
— Ах ты!.. — А сама все смотрела на Эйрианвен.
Британка была столь прекрасна, столь совершенна!.. Лисандра ощутила внезапный прилив нежности. Ей захотелось немедленно что-то сказать Эйрианвен, но она не могла подобрать слов. Спартанцы были мастерами действия. Речи, в особенности любовные излияния, не являлись их сильной стороной.
— Время от времени надо говорить о том, что у тебя на сердце, Лисандра, — тихо заметила Эйрианвен.
Их глаза встретились. Ярко-синий взгляд подруги показался Лисандре необычайно глубоким и мудрым. Было похоже, что Эйрианвен читала ее мысли, словно развернутый свиток.
Щеки спартанки снова налились жаром.
— Я просто спрашивала себя, есть ли в твоем племени еще такие красавицы?
Вопрос был глупым, но Лисандре до смерти хотелось чем-то порадовать Эйрианвен. Эти слова первыми явились ей на ум.
— Красивей меня у нас никого не было, — ответила Эйрианвен. — Мы, силурийцы, в большинстве своем черноголовые. Может, именно поэтому в нашем народе особенно ценятся светлые волосы. Смех сказать, мы больше похожи на римлян, чем на других бриттов. Скажу тебе правду, Лисандра. По крови я вовсе не силурийка. Я среди них выросла, но мой отец был друидом из племени бриганте. Они-то уж всем бриттам бритты: рослые, светловолосые и светлокожие. Их предводительница Картимандуа пошла на предательство — сдалась римским захватчикам и сделалась их подстилкой.
Глаза Эйрианвен сверкнули такой ненавистью, какой Лисандра никогда еще в них не видела.
— Вот только друидам с римлянами разговаривать не о чем. Поэтому отец увез меня далеко на запад от земель бриганте, туда, где римлянам по-прежнему противостояли силуры. Они вырастили меня как свою, и я привыкла с гордостью называть себя силурийкой. Пусть мое племя было разбито Фронтином, но мы хотя бы дрались до последнего, не как трусливые бриганте, которые сразу сдались!
Лисандра уже от всей души сожалела о своих глупых словах, из-за которых Эйрианвен предалась столь невеселым воспоминаниям.
— Прости, что я упомянула об этом, — сказала она. — Я… ну не умею я добрые слова говорить.
— Нет стыда в том, чтобы проявить чувства, сказать о них любимому. Люди не должны молчать.
— А меня учили именно так.
Лисандра сказала эти слова и сама услышала, насколько беспомощно они прозвучали.
Эйрианвен чмокнула ее в кончик носа. Настроение британки вроде бы вновь улучшилось.
— Все мы уже не таковы, какими были когда-то, — заявила она. — Луд и то, чем мы тут занимаемся… все это нас сильно меняет. Это очень жесткий и жестокий мирок, Лисандра. Именно поэтому мы так жаждем нежности, особенно от тех, кого любим.
Лисандра сглотнула. Разум спартанки отчаянно пытался найти слова, достойные тех чувств, которые владели ею.
Некоторое время она молчала, потом все-таки заговорила:
— Кому-то — конное войско, кому-то — пешее. Кого-то завораживают боевые корабли. Они бороздят изменчивое море, но сами неизменны в своей красоте. А для меня… для меня хорошо то, чего хочешь ты.
У нее сердце перевернулось от радости, а может, и от облегчения, когда Эйрианвен улыбнулась в ответ.
— Ты сама это придумала? — спросила силурийка. — Конное войско, пешее… Это очень по-твоему!
— Я… ну… — замялась Лисандра. — Нет, это не мои слова. Их написала поэтесса Сапфо.
— Лисандра!.. — расхохоталась Эйрианвен. — Нет, ты все-таки безнадежна!
— Кому бы судить о классической поэзии, как не тебе, — дала сдачи Лисандра, но ее глаза искрились смехом.
Девушки обнялись. Каждой были по душе слабости и мелкие недостатки другой. Лисандра испытывала очень странное чувство. Когда она прочла прекрасной силурийке те поэтические строки, в ее душе что-то переполнилось и прорвалось, словно дамба, сметаемая напором реки. Впервые в жизни она позволила чувству овладеть собой, не сдерживала и не скрывала его. Сила этого чувства даже слегка напугала ее. Оно было неуправляемо, неподвластно рассудку, но Лисандра ни за что на свете не хотела бы утратить его.
Некоторое время они сидели, прижавшись одна к другой, потом спартанка отстранилась, огляделась и увидела Катуволька, стоявшего неподалеку. Лисандра приветственно подняла руку, но выражение лица галла заставило ее замереть, не кончив движения. Его лицо было исковеркано судорогой горя и гнева. Лисандра медленно опустила руку, встревожено глядя на наставника, открыла рот, чтобы окликнуть его, но он вдруг плюнул на пол, повернулся и зашагал прочь.
— Что такое? — Эйрианвен повернула голову, желая проследить за взглядом Лисандры.
— Да ничего, — сказала спартанка. — Пойдем! У нас вся ночь впереди.
