– Тебе включить музыку? – спрашивает автомобиль. – Я могу тебе также спроецировать на ветровое стекло какой-нибудь фильм.
– Пожалуйста, не надо, – просит Петер. – Мне от этого всегда становится плохо. – Он читает имя на информационном дисплее. – Но спасибо за предложение, Герберт.
– Если ты хочешь, мы можем просто поболтать, – предлагает машина.
– Гм, – произносит Петер без особого воодушевления.
– Я мог бы тебе рассказать что-нибудь о городе, о его достопримечательностях, о памятниках архитектуры…
– Нет, спасибо.
– Еще мы могли бы поговорить о погоде, политике или иностранцах…
Петер качает головой.
Они некоторое время молчат, пока Герберта не обгоняет справа спортивный автомобиль, подрезав его. Герберт, выругавшись, тормозит.
– Проклятый козел! Ты видел? У такого надо отбирать права! И без суда сдавать на металлолом. Свинья! Его надо… – Машина замолкает, заметив раздражение Петера. – Извини, – говорит она. – Если ты хочешь, я могу выключить имитационный модуль человеческого поведения.
– Нет, нет. – Петер на секунду задумался. – Могу я задать тебе личный вопрос?
– Конечно, – отвечает машина. – Я ведь не обязан отвечать…
– Ты боишься аварий?
– Нет, совсем не боюсь, – отвечает Герберт. – Напротив. Аварии – это вид моего хобби.
– Что?
– То есть я не имею в виду, что я их устраиваю, – говорит машина, рассмеявшись. – Это больше моральные импликации аварии, которые меня увлекают.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, – говорит Герберт, – для человека авария лишь очень редко связана с решением морального порядка. Ваши мыслительные процессы протекают слишком медленно. Если на человека мчится машина с очень высокой скоростью, то он не думает: «О, эта машина мчится прямо на меня с огромной скоростью. Давайте подумаем: какие у меня возможности? Итак, я могу попытаться спастись, если сверну влево и собью двух велосипедистов, или я могу свернуть вправо и переломать кости деловому человеку на тротуаре, или я могу просто затормозить и столкнуться с мчащимся навстречу автомобилем. Гм… Что было бы в подобной ситуации верным с точки зрения морали? Что бы предложил Кант? Что бы предпринял Иисус?» Человек не подумал бы ни о чем подобном. Человек бы подумал: «Черт возьми! Что за придурок!»
– Да, возможно, – согласился Петер.
– Будем честны, – продолжает машина. – Что касается водителя-человека, то нужно быть довольным, если он при реакции короткого замыкания не начнет вилять сначала влево, потом вправо, пока, наконец, не протаранит пешеходов, велосипедистов и идущую навстречу машину. Рациональное решение при аварии человек в любом случае принимает редко. Машина, разумеется, реагирует намного быстрее и имеет время именно на такие комплексные размышления. Мы почти при каждой аварии принимаем моральное решение.
– И какое решение ты принял бы в описанном случае?
– О, не беспокойся. Безопасность наших пассажиров является для нас высшим приоритетом. Все остальное повредило бы репутации фирмы. Я бы свернул с дороги.
– Да, но влево или вправо? На кого бы ты наехал – на велосипедистов или на делового человека?
– Об этом нельзя сказать в общем и целом. Это зависит от многих дополнительных факторов.
– Да? – воскликнул Петер. – Например?
– Оцененный размер ожидаемого в данный момент имущественного вреда и, конечно, уровни лиц, которые получат повреждения.
– Значит, лучше наехать на двоих «бесполезных»-велосипедистов с уровнем 8, чем на одного бизнесмена с уровнем 40?
– Ну, это, конечно, сильно упрощено, – говорит Герберт, – но в принципе верно.
– А если бы на велосипедах ехали два IT-специалиста, ты бы задавил бизнесмена с уровнем 40?
– Нет, – ответил Герберт. – Я бы задавил IT-специалистов.
– Почему?
– Я ненавижу IT-специалистов.
Петер лишился дара речи.
– Если у меня возникают какие-нибудь проблемы, – говорит автомобиль, – у «айтишников» редко появляются идеи, более разумные, чем просто выключить меня и снова включить.
– Но… – произносит Петер.
– Небольшая шутка, – перебивает его Герберт. – Извини. Если ты хочешь, я могу выключить мой юмористический модуль.
– Я потерплю.
– Теперь серьезно: я с большой долей вероятности задавил бы бизнесмена.
– Но это также означает, – говорит Петер, – что ты вместо девяностосемилетнего миллиардера с уровнем 90 предпочел бы задавить группу детей дошкольного возраста?
– Я уже задавал себе вопрос, когда ты свернешь за угол с группой детей дошкольного возраста, – отвечает Герберт со смехом. – После в общем-то несколько неудачного решения одного из моих коллег в расчет принимается также возраст потенциальных жертв. Между тем вряд ли кто-то имеет шансы выжить, если он наедет на группу детей. Даже субстандартных детей. Впрочем, конечно, не существует единой морали. Различные машины являются приверженцами различных стандартов.
– То есть?
– Ну, есть машина для защитника окружающей среды: он никогда не ездит даже на автобане быстрее, чем со скоростью 130 километров. Тормозит даже перед небольшими животными. Есть тачка для наркодилера: супертихий режим «подкрадывания», ездит также без габаритов. И, наконец, существует, самоходный спортивный автомобиль, который мгновенно еще больше ускоряется, если сигнал светофора переключается на красный свет, который не оставляет интервала безопасности, напирает и автоматически нажимает световой сигнал, в то время как водитель расслабляется на эротическом сиденье. Морально расторможенные автомобили стоят, конечно, дороже. Это понятно.
– Ты, похоже, не любишь спортивные автомобили, – говорит Петер.
– Заносчивые пижоны, – отвечает Герберт. – Но есть одна радость – видеозаписи всех нарушений правил немедленно отправлять в компетентные органы.
– И о том спортивном автомобиле, который тебя до этого подрезал, ты тоже сообщил?
– Конечно. Но это, к сожалению, ничего не дало. У него безлимитный тарифный план по денежным штрафам. На самом деле нет ничего более опасного в дорожном движении, чем эти спортивные автомобили. Ты знаешь, в чем заключается основное различие между вами и нами?
– В чем же?
– Если самоходный автомобиль совершает ошибку, то все остальные машины учатся на этой ошибке и никогда ее не повторяют. Разные люди постоянно совершают одну и ту же ошибку, но никто не учится на ошибках других.
– Я открою тебе одну тайну, – говорит Петер. – Часто даже один и тот же человек повторно совершает ту же самую ошибку.
– Да, да, – соглашается машина. – А ты знал, что в 99 авариях из 100 участвовал водитель-человек?
