Ксантен поднял брови, выражая элегантное презрение: «Боюсь, что ты забываешься. Ты обращаешься к главе клана Ксантен из цитадели Хейгдорн! Только усталость и скука удерживают меня от того, чтобы отхлестать тебя плетью».
«Еще чего!» – отозвался гетман. Он подозвал скрюченным пальцем одного из лучников: «Сделай-ка шашлык из этого благородного наглеца».
Лучник собрался было выпустить стрелу, но Ксантен ожидал чего-то в этом роде и одним выстрелом лучемета испепелил стрелу, лук и руки лучника. Затем он сказал: «Вижу, что придется научить тебя уважению к благородному сословию – то есть выпороть как следует». Схватив гетмана за голову, он трижды обрушил плеть на костлявую спину кочевника: «Этого достаточно. Не могу заставить вас драться, но по меньшей мере могу добиться какого-то уважения». Спрыгнув на землю, Ксантен схватил гетмана и зашвырнул его в кузов – туда, где сидел мек. Развернув фургон, он уехал из лагеря кочевников, даже не оглянувшись; высокая спинка сиденья защищала его сзади от стрел.
Гетман вскарабкался на ноги и выхватил кинжал. Ксантен слегка обернулся: «Будь осторожен! Или я привяжу тебя к фургону, и тебе придется бежать всю дорогу в пыли».
Гетман поколебался, сплюнул сквозь зубы и отступил. Взглянув на лезвие кинжала, он повернул его и, крякнув, вложил в ножны: «Куда ты меня везешь?»
Ксантен остановил фургон: «Никуда. Я просто-напросто хотел покинуть вашу стоянку, не теряя достоинство и не увертываясь от шквала стрел. Можешь сойти на землю. Насколько я понимаю, ты все еще отказываешься привести своих людей на службу в цитадель Хейгдорн?»
Гетман снова сплюнул сквозь зубы: «Когда меки уничтожат цитадели, мы уничтожим меков – и Земля будет очищена от инопланетян».
«Банда неисправимых дикарей! Что ж, ладно – возвращайся в табор. В следующий раз подумай, прежде чем проявлять неуважение к главе клана из цитадели Хейгдорн»
«А, болтовня!» – пробормотал гетман. Спрыгнув с фургона, он направился обратно по дороге.
2
Примерно в полдень Ксантен прибыл в Дальнюю долину, на окраину владений Хейгдорна. Рядом находилась деревня искупленцев, по мнению благородных обитателей цитаделей – вечно недовольных неврастеников, но при этом необычных людей с любой точки зрения. Некоторые из искупленцев в свое время занимали высокое положение; другие слыли общепризнанными эрудитами в той или иной области. Но многим из них чуждо было всякое чувство собственного достоинства, их нисколько не беспокоила репутация – они придерживались самых причудливых, экстремальных понятий. Теперь все они трудились, возделывая землю, в этом отношении ничуть не отличаясь от смердов, причем все они усматривали извращенный источник удовлетворения в том, что обитатели цитаделей могли назвать только грязью, нищетой и разложением.
Само собой, убеждения искупленцев ни в коем случае не составляли какое-то однородное или согласованное вероучение. Некоторых точнее было бы определить как «нонконформистов» или «изоляционистов», другую группу – как «пассивных искупленцев», тогда как третьи – меньшинство – призывали к осуществлению активной программы.
Цитадель мало и редко взаимодействовала с этой деревней. Время от времени искупленцы обменивали фрукты или полированное дерево на инструменты, гвозди и медикаменты, или же джентльмены могли организовать вечеринку, чтобы полюбоваться на песни и танцы. Ксантен нередко посещал деревню в таких случаях – его привлекали непринужденное очарование и бесцеремонность веселящихся селян. Теперь, проезжая мимо деревни, Ксантен повернул на извилистую дорогу между высокими живыми изгородями ежевики, выходившую на небольшой выгон, где паслись козы и скот. Остановив фургон в тени, Ксантен позаботился заправить сиропом его мешок. Взглянув на пленника, он спросил: «Как насчет тебя? Если тебе нужен сироп, наполни свой мешок. Ах да, у тебя нет мешка! Что ты ешь, в таком случае? Болотный ил? Неаппетитная диета. Боюсь, у меня нет ничего достаточно гнилого и вонючего. Пей сироп или жуй траву, как тебе угодно – но только не отходи от фургона, я буду внимательно следить за тобой».
Мек, сгорбившийся в углу кузова, не подавал признаков понимания и не сделал ничего, чтобы воспользоваться предложением Ксантена.
Ксантен подошел к источнику и, подставив ладони под струйку, сочившуюся из свинцовой трубы, сполоснул лицо, после чего выпил пару пригоршней воды.
Обернувшись, он обнаружил, что его окружили больше десятка местных жителей. Одного из них он хорошо знал: человека, который мог стать старейшиной Годальмингов или даже главой клана Ауре. если бы не заразился искупленчеством.
Ксантен приветствовал его вежливым жестом: «А. Г. Филидор! Это я, Ксантен».
«Ксантен, конечно. Но здесь я больше не А. Г. Филидор, просто Филидор».
Ксантен поклонился: «Прошу прощения! Я пренебрег церемонностью бесцеремонности».
«Не слишком уместная шутка, – отозвался Филидор. – Зачем ты привез нам мека с обрубленными шипами? Надеешься, что мы его усыновим?» Последний вопрос намекал на обычай джентльменов и леди привозить в деревню лишних детей.
«Кто из нас неуместно шутит? Разве вы не слышали последние новости?»
«Новости доходят до нас в последнюю очередь. Даже кочевники лучше осведомлены о событиях».
«Тогда приготовьтесь к неожиданности. Меки восстали против цитаделей. Гальцион и Делора разрушены, все их обитатели истреблены. Возможно, уже захвачены и другие цитадели».
Филидор покачал головой: «Это меня не удивляет».
«Разве это вас не беспокоит?»
Филидор задумался: «В некоторой степени. Наши собственные планы никогда не были особенно реалистичными, а теперь стали еще менее целесообразными».
«На мой взгляд, – возразил Ксантен, – вам угрожает самая непосредственная, серьезная опасность. Меки, скорее всего, намерены уничтожить все остатки человечества. Вам не избежать той же участи».
Филидор пожал плечами: «Возможно, такая угроза существует… Мы посовещаемся и решим, чтó следует делать».
«Могу выдвинуть предложение – оно может оказаться для вас привлекательным, – сказал Ксантен. – Первым делом, конечно, мы должны подавить мятеж. Существует как минимум дюжина общин искупленцев, в общей сложности их население достигает двух или трех тысяч человек – может быть, их даже больше. Предлагаю завербовать и подготовить хорошо обученные, дисциплинированные отряды, вооруженные арсеналом Хейгдорна и действующие под руководством лучших военных специалистов-теоретиков Хейгдорна».
Филидор недоуменно уставился на него: «Ты ожидаешь, что мы, искупленцы, станем вашими солдатами?»
«Почему нет? – с притворной наивностью спросил Ксантен. – Ваша жизнь в опасности – так же, как наша».
«Никто не умирает дважды».
Настала очередь Ксантена выразить шокированное недоумение: «Как же так? Неужели я слышу бывшего джентльмена из Хейгдорна? Разве так гордый и мужественный человек встречается лицом к лицом с опасностью? Таковы ли уроки истории? Конечно, нет! Мне не нужно вам объяснять – вы это знаете лучше меня».
