– Полчашки сверх обычной меры – это же не слишком много? – обратилась к ней принцесса.
– Нет, миледи, не думаю.
– Роуз, а у тебя выскакивают прыщи?
– Да, миледи, выскакивают порой. Никуда не денешься.
– И как ты от них избавляешься?
– Я… это…
– Что «это»? – резко спросила Елизавета, спустив ноги с кровати. – Подай мне комнатные туфли.
– Они перед вами, миледи.
– Что значит «передо мной»? До них по меньшей мере полфута
[18]! Я желаю, чтобы мои ноги сразу попадали в туфли, когда я встаю с постели! – рявкнула принцесса.
«Деспотичная особа!» – мысленно выругалась Роуз. Слово «деспотичный» попалось ей в школьной контрольной. Ученикам дали задание составить предложения, используя пять из десяти проверяемых слов. Прилагательное «деспотичный» Роуз тогда пропустила – не смогла придумать с ним предложение. Зато теперь – пожалуйста!
– Да, миледи. Простите, миледи.
– А теперь говори, как ты поступаешь с прыщами.
Ох, что же сказать? Думай быстрее, Роуз!
– Я готовлю особую смесь, миледи.
– Из чего?
– Немного лаванды, щепотка соли и… и…
– И?
Взгляд Роуз упал на огромный камин.
– И зола. – «Гениально!» – похвалила она себя. О подобном применении золы Роуз узнала в четвертом классе, когда они проходили историю Пилигримов, первых английских колонистов в Америке. Пилигримы варили мыло из щелока, животного жира и золы. Это было в… черт, когда же первые поселенцы приплыли в Америку? В тысяча шестьсот каком-то году… В тысяча шестьсот двадцатом! А сейчас какой год? Роуз специально искала дату рождения Елизаветы в сети. Ее королевское высочество родилась седьмого сентября 1533 года, а Фрэнни упоминала, что Елизавете что-то около десяти или одиннадцати. Значит, на дворе 1544-й год, и до 1620-го еще целых семьдесят шесть лет. Но ведь зольное мыло вполне могли уже изобрести? По мнению Роуз, средневековым людям следовало бы намыливать не только лицо, но и другие части тела, причем как следует. Гигиены здесь никакой, даже среди королей.
– Будь любезна, приготовь для меня эту смесь tout de suite!
– Tout de suite?
– Да, на французском это означает «немедленно».
– Вы знаете французский?
– И итальянский.
– Правда?
– Да. Что ты заладила «правда, правда»? Тебе нужно пополнить словарный запас, – заметила Елизавета.
Роуз ахнула. Как странно: Ба сказала ей то же самое, слово в слово!
– Почему ты так на меня смотришь? – нахмурилась Елизавета.
– Нет, нет, это я так.
– Я жду твою смесь. Tout de suite.
– На приготовление уйдет несколько дней. Смесь должна долго вариться, после этого ее нужно процедить, дать настояться, а затем постепенно вмешать соль, – на ходу сочиняла Роуз. Тут ведь нет аптеки, куда она могла бы сбегать за лосьоном против прыщей, чтобы перелить его в какую-нибудь емкость, которая бы сошла за пузырек шестнадцатого века, и вручить ее высочеству.
* * *
После завтрака Роуз снова вызвали в покои принцессы, так как Елизавете пришло время одеваться. В этом ей помогала другая служанка, Сара. По сравнению с Роуз, она занимала более высокое положение: первой вменялось в обязанность только принести наряд, выбранный ее высочеством. Тем не менее, визит в гардеробную принцессы, занимавшую, по сути дела, целую комнату, для Роуз был волшебным приключением. В первую очередь, поражала многослойность костюма. Девочка составила мысленный перечень обязательных элементов. Выглядел он приблизительно так:
нижняя рубашка – иногда она называлась камизой;
шоссы – шелковые получулки длиной до колена;
нижняя юбка;
нижнее платье – киртл;
верхнее платье;
фальшивые (накладные) рукава от локтя до кисти на пуговицах или завязках;
корсет – утягивающее приспособление в эпоху до появления спандекса (интересно, когда изобрели спандекс?);
арселе или «французский чепец» (в представлении Роуз этот головной убор подходил скорее монахине, чем королевской особе).
Далее следовали необязательные дополнения: фижма – шелковая или льняная юбка с широким каркасом в виде обручей из шнура, тростника или ивовых прутьев – и партлет – декоративный воротник с отворотом, шелковый или, в зимнем варианте, меховой.
Роуз не просто взяла этот список на заметку, а еще и постаралась запомнить фасон и покрой каждого предмета одежды. Если бы только у нее был с собой карандаш, чтобы зарисовать кое-какие элементы! Но карандаши, скорее всего, еще не изобрели. Придя в восторг от накладных рукавов, девочка внимательно изучила, как они прикрепляются к платью.
Одевала принцессу Сара. На это уходило не менее получаса. Сперва полагалось надеть нижнюю рубашку и шелковые шоссы. Далее надевался утягивающий корсет. Из-за своей худобы Елизавета особо не нуждалась в утягивании, однако с корсетом любое платье сидело лучше. В дни, когда можно было одеться попроще, принцесса носила только киртл. Но сегодня без корсета не обойтись! Принцесса Мария снова в Хэтфилде, и между сводными сестрами с утра до ночи шло жесткое соперничество, в том числе по части гардероба.
– Ну, Сара, в чем сегодня принцесса Мария пойдет к молитве? – полюбопытствовала Елизавета.
В задачу Сары входило тайком пробираться в гардеробную Марии и выведывать, какой приготовлен наряд.
– В платье из пурпурной парчи с рукавами, расшитыми драгоценными камнями.
– У нее такая непримечательная внешность, – пробормотала Елизавета. – Уже сейчас ничего из себя не представляет, если не придаст себе королевского лоска.
– Точно, – брякнула Роуз, удивленная собственной дерзостью.
– Что «точно»?
– Что у принцессы Марии внешность непримечательная. Блеклая.
– Блеклая! – расхохоталась Елизавета. – Мне нравится это слово. Повтори-ка, Роуз.
– Блеклая.
Принцесса и Сара залились смехом.
– Берегись, – в глазах Елизаветы мелькнул озорной огонек, – это государственная измена – назвать королевскую особу блеклой.
– Ваше высочество, я лишь хотела сказать, что она не обладает естественной красотой. – сказала Роуз, мысленно прибавив: «В отличие от тебя».
Красота Елизаветы не подлежала сомнению. Особенно прекрасны были молочно-белая кожа и рыжие волосы – обычно принцесса их носила распущенными, и локоны рассыпались по плечам, словно лучи неяркого закатного солнца.
