Роуз уронила руки, сознавая собственную беспомощность. Что делать, если принцесса обнаружит пружинку под лепестком розы? Если раскроет медальон и увидит фото Роуз в обнимку с мамой – то, где она в своем «диснеевском» купальнике и с сумочкой – и… и портрет папы?
Девочка внутренне содрогалась, глядя, как Сара застегивает цепочку на шее принцессы. Неужели эта деспотичная малявка только что вырвала из ее жизни родного отца? Может быть, следовало побороться? Принцесса только что присвоила, возможно, единственное изображение папы Роуз, а Роуз покорно стерпела этот… этот грабеж!
– Идеально! – воскликнула Елизавета. – Простота прекрасна. Кроме того, она вне времени, не так ли?
«Вне времени». – Слова звоном отдались в ушах Роуз. – Она хоть понимает, о чем говорит? Мы что, в «далекой-далекой галактике?»
[20]
Девочка снова зажмурилась, словно пытаясь отогнать образ зеркального отражения принцессы с поблескивающим на шее медальоном. Однако портреты из медальона так и стояли у нее перед глазами. Теперь Роуз ясно видела все. Все, чего не захотела замечать той ночью, когда стояла перед зеркалом, а за окном плясали тени от ветвей дуба. У мужчины на портрете был высокий лоб Роуз и такая же, как у нее, узкая переносица. «И он не мясник, – пришла к выводу Роуз. – Тогда кто? Купец, художник? Или искусный мастеровой, который создает красивые вещи? Прямо как я».
Глава 11
Принцессы не должны красть
– Что? Забрала? – воскликнула Фрэнни. Девочки находились в молочне, где Фрэнни взбивала масло.
– Не забрала, а украла!
– Но зачем?
– Сказала, что это роза Тюдоров и что только Тюдоры имеют право ее носить. Фрэнни, это правда? Что ты там говорила про какой-то закон?
– Закон сословий?
– Вот-вот, в нем еще прописано, кому что можно надевать – мех горностая и все такое.
– Всех законов я не знаю, но сама подумай: как бы мы, простые люди, занимались делом, если бы расхаживали в богатых парчовых нарядах? В парче масло не взобьешь, так что лучше уж носить простые домотканые платья. Но запрещать носить кулоны? Скорее уж принцесса забрала его потому, что он из золота.
– Она его украла, Фрэнни. Принцессы не должны красть.
– Не должны. Им и не надо.
– В смысле?
– Им достаточно приказать.
– Можешь считать это приказом, а как по мне – это воровство.
– Роуз, это их право.
– Нет у них такого права!
– Есть. Королям и королевам власть дана свыше, как и принцессам, которые однажды тоже станут королевами.
– Хочешь сказать, короли – боги?
– Их власть от Бога.
От удивления Роуз хлопнула себя по лбу.
– Поверить не могу! Ты прикалываешься?
– Прикалываюсь? – Фрэнни посмотрела на Роуз с недоумением.
– Ну, то есть, шутишь. Говоришь не всерьез.
– Если бы, – вздохнула Фрэнни. – Давай-ка, берись за масло. Ты так зла, что моргнуть не успеешь – уже собьется.
– Я верну кулон, Фрэнни. Обязательно верну, даже если придется отдать за него жизнь.
– Но я не хочу, чтобы тебя бросили в тюрьму, Роуз. Ты моя лучшая подруга.
Несколько минут, пока Роуз взбивала масло, Фрэнни молчала.
– Придумала, – наконец промолвила она.
– Что придумала? – хмуро осведомилась Роуз.
– Кое-что получше, чем терзаться из-за медальона.
– Тс-с-с! Принцесса не знает, что это медальон. Я молюсь, чтобы она не обнаружила пружинку.
– Почему бы не попытаться найти его – твоего отца? Настоящего, не на картинке. У каждого есть отец, Роуз, просто ты своего не видела.
Роуз прекратила взбивать масло и вытаращилась на Фрэнни.
– Ты правда думаешь, что это возможно?
– Все возможно, Роуз. Все. – Помолчав, Фрэнни прибавила: – А теперь поспеши. Принцессы вот-вот вернутся с молитвы и отправятся на верховую прогулку. Эндрю уже забрал у шорника их начищенные сапоги.
Фрэнни смотрела вслед Роуз, которая проворно шагала по дороге. Вскоре ее догнал Эндрю. Роуз взяла у него одну пару сапог, и подростки пошли вместе, оживленно болтая. Глядя, как Роуз скрылась за поворотом, Фрэнни в который раз ломала голову, откуда же она взялась. Долго ли тут пробудет? Исчезнет ли, как еще несколько «таких»? Во всяком случае, Фрэнни считала их «такими». Если Роуз тоже «такая», угрожает ли ей опасность в том, другом мире? И почему она попала сюда? Ох, не надо бы Фрэнни забивать себе голову, да только мысли сами в голову лезут. Мать с отцом ей всыплют, узнай они об этом. Только бы Роуз не наделала глупостей!
* * *
– Говоришь, ты тут недавно? – спросил Эндрю.
– Ага. – Роуз старалась не таращиться на парня в открытую, но слишком уж тот походил на Джейми из Академии верховой езды. Черные волосы торчали во все стороны, а на лице лежал здоровый румянец человека, который много времени проводит на открытом воздухе. Правда, Эндрю выглядел постарше Джейми, на вид ему было около семнадцати. Или, если учесть прошедшие века, около пятисот семнадцати. И двигался он так же, как Джейми: широкой ритмичной походкой. Даже длинноногой Роуз приходилось поторапливаться, чтобы за ним успевать.
– А ты чем занимаешься? – поинтересовалась она. – Служишь на конюшне?
– Мой отец – главный конюший в Хэтфилде, но у нас не хватает рук, поэтому я работаю в шорной мастерской и еще на псарне.
– Собаки! С ними, наверное, интересно.
– Интересно? – Эндрю склонил голову и искоса посмотрел на Роуз. – Ну, можно и так сказать. Пожалуй, мороки с ними меньше, чем с принцессами. – Юноша кивнул в сторону дворца. – Собак у нас немного, всего пятнадцать.
– Это немного?
– Конечно. В королевских псарнях охотничьих собак полный набор – не меньше сотни. Основных видов три: харьеры, бакхаунды и оттерхаунды.
– Ого, – только и ответила Роуз. Она понятия не имела, о чем говорит Эндрю, но ей он показался весьма дружелюбным. Девочка взглянула на юношу внимательнее. С возрастом Эндрю мог бы стать красавчиком, если бы не искривленный посередине нос, который придавал ему несколько странный вид.
– Ох, прости, – вдруг смутился он.
– За что?
– Я, наверное, слишком разогнался. Иногда у меня в голове как будто играет быстрая джига. Я люблю танцевать, – засмеялся Эндрю. – Но ты, смотрю, не отстаешь.
– Да уж, стараюсь.
– Скажи спасибо своим длинным ногам. Как у жеребенка. – Неожиданно парень густо покраснел. – Прости еще раз. За сравнение с лошадью. Я не хотел тебя обидеть.
