* * *
15 сентября, выбор
Дорогой любимый Манки!
Мы с девочками в отеле «Хилтон». Впервые в своей жизни я пишу тебе, не понимая, что сейчас происходит и что произойдет завтра. Шарлотта и Кейт спят на большой кровати, а я устроилась на раскладушке, потому что Кейт брыкается во сне. Только что от нас ушел Серж. Не могу сказать, что меня угнетает чувство одиночества – я ведь не одна, а с детьми. Серж воспринимает все происходящее как кошмар. Я смотрю на него как на бесценное существо, которое я своими руками искалечила, потому что это я во всем виновата. Я смотрю на него, но не шевелюсь и не дотрагиваюсь до него. Бедный Серж, за эти двенадцать лет он так и не научился кусаться, все, на что он способен, – это словесный отпор, но тут уж он старается как может. Поначалу он делал вид, что ему все равно, но сейчас я знаю, что это не так. К сожалению, уже слишком поздно. Что я хотела доказать, когда ушла из дома? Что я тоже живой человек? Я первая от него отвернулась, но я его не осуждаю. Я не могу держать на него зла, потому что понимаю, как сильно ущемила его гордость. Наверное, он больше никогда не сможет любить меня как прежде, да и я сама больше не та, что была прежде. Я отказалась от его всеподавляющей любви, от его власти, от его превосходства. Я хочу знать, что такое моя собственная жизнь. Я должна это узнать.
Ну вот, Манки, теперь я все тебе рассказала. Изложила все свои нравоучительные взгляды. Описала невыносимую жизнь с Сержем, его пьянство, его эгоизм, его стремление превратить меня в послушную марионетку. Сейчас я нанесла ему глубокую рану; думаю, наша жизнь уже никогда не будет прежней. Жаку тоже плохо, он тоже хочет разделить со мной жизнь. Оба они меня любят, и я между ними – словно книга, зажатая в подставке. Убери одну часть – и я упаду; убери обе – я тоже упаду. Вот к чему я пришла. К упорному желанию жить своей жизнью, без опоры ни на одного из них. Господи, помоги мне! Хотя с какой стати ему мне помогать? И в чем помогать? Перестать ощущать свою вину? Не утратить навсегда любовь Сержа? Смягчить страдания Ж.? Что за rubbish
[193]! Они оба несчастны, и все это из-за меня.
Слава богу, есть такая вещь, как сон. Я могу заснуть и видеть сны, как король-трус Ричард II. Теперь мне ясно, почему он всегда так мне нравился, надменный и одинокий король-неудачник.
1981
8 апреля, каникулы в Дакаре
День рождения Кейт! Мы ехали в красном микроавтобусе. За рулем сидел Жак. Вдруг впереди блеснула река. Какой-то прохожий указал нам путь до заповедника и объяснил, где спрятаться, чтобы посмотреть на крокодилов. Ни одного крокодила мы так и не увидели! Потом пошли к буйволам – ни одного буйвола на горизонте! Зато побывали в прекрасном лесу, похожем на декорации к фильму про Тарзана, и наблюдали за обезьянами, которые скакали с ветки на ветку. Пять часов пути – и мы в турагентстве Club Med. Купили Кейт майку с бахромой, серебряный пояс и бикини, а мне – крем от солнца. Я сожгла ноги и теперь не в состоянии ими пошевелить. Первый день здесь обернулся катастрофой, и ближайшую неделю мне нельзя даже показываться на солнце.
Вечеринка в честь дня рождения Кейт. Мне удалось пригласить африканских певцов. Я заплатила сто франков танцорам в перьях, чтобы они отнесли Кейт в хижину, но она не захотела. Шарлотте вплели в волосы перья, и она играла на тамтаме. Были огнеглотатели, и народная музыка, и вообще получилось очень здорово. Кейт выглядела настоящей красавицей: Шарлотта подарила ей губную помаду и серебристые тени для век, а Жак – духи Joy. Несмотря на боль в обожженных ногах, спала я хорошо.
9 апреля
Пасмурно. Висит туман. Но это к лучшему, потому что мы все – свекольного цвета, готовые пациенты ожогового отделения. Ходили в Club Med за открытками и по пути видели зеленого попугая и голых мужчин на пляже. Волнующая картина! Шарлотта с Жаком играют в петанк, а я пишу. Настроение у меня неважное; видела в газете фотографию Сержа. Он на ней – само обаяние. Покурить бы. Уже три дня сижу без сигарет.
Кейт и Лола ушли купаться. Мне нельзя – на ногах такие ожоги, что я еле двигаюсь. Небо серого цвета. Надо пойти прогуляться, попробовать очистить свое сердце от паутины.
Газетная фотография Сержа навела меня на мрачные мысли. Почему нам нельзя было жить втроем? Милый Серж… И Жак, который сейчас вместе с детьми охотится на крабов. Он мне тоже нужен, но… За последние 13 лет я ни разу не проводила каникулы без Сержа. Разумеется, это странно, но мне его не хватает, хотя осуществилась моя мечта: я в Африке, вокруг земляные хижины, со мной дети, Жак и его любовь; мы гуляем вдоль берега моря, взявшись за руки. Но где сейчас Серж? Может, сидит в каком-нибудь баре? Дегустирует местные коктейли и ждет нас? Нет, его здесь нет. В баре пусто, и никто никогда не сумеет занять его место.
Жак заходит в море против прибоя. Он похож на индейскую женщину, высокий и смуглый. Я помахала ему рукой; он помахал мне в ответ. Я знаю, что сейчас он подойдет ко мне. И правда, он уже идет по берегу, слегка покачивая бедрами – апач с походкой юной девушки. Хорошо бы мне было 12 лет, и мы с ним сегодня познакомились. Или 14, как Кейт, и он стал бы моей первой любовью, может быть, не единственной, но первой. Хотелось бы мне стать девчонкой-подростком и влюбиться в него. Только, боюсь, он не обратил бы на меня внимания. Интересно, он бросит меня, когда мне стукнет сорок? Полагаю, что да. Он для меня слишком молод, а я для него слишком стара.
Щиколотки у меня как диванные валики – красные и опухшие. Кажется, еще чуть-чуть, и кожа на них лопнет. Выглядит не очень-то соблазнительно.
10 апреля
Проснулась рано. Лола
[194] орала как резаная – ее укусил гигантский муравей. Шарлотта дулась, потому что я не побежала по первому зову качать ее в гамаке. Только Кейт была в хорошем настроении. Колени у меня густо-фиолетового цвета и все в каких-то пятнах. Настоящий ожог! Мы наняли пирогу вместе с парнем с урановой шахты. Мне показалось, что совесть у него нечиста. Он без конца болтал, обращаясь к Кейт. Подозреваю, он имел какое-то отношение к водородной бомбе… Его зовут Жан-Ми, жена у него блондинка, и он ходит в шортах. Я представила себе, как на сафари он выскакивает из джипа, чтобы сфотографировать тигра, а жена кричит ему из машины: «Осторожнее, Жан-Ми!» А он отвечает: «Черт, у меня пленка кончилась!» Короче говоря, мы кое-как разместились в четырехместной плоскодонной лодке. Жан-Ми пытался снять пролетавшую мимо экзотическую птицу, но не успел. Наш чернокожий провожатый, сидевший на веслах, смотрел на нас с бесконечным терпением. Нам показалось, что рядом плывет крокодил, и мы дружно заорали. Наконец мы причалили к острову, на котором женщины добывали соль из глины. Все – сплошь красавицы, не старше двадцати лет, и у каждой за спиной или на груди привязан младенец. Работают по пояс голые. Ни одного мужчины в поле зрения, только эти девочки с грудными детьми… Провожатый объяснил нам, как делают вино из сахара, содержащегося в коре деревьев. И правда, на стволах вокруг висели бутылки из-под минералки. Жак-Ми и его спутница ничего не поняли, и тогда нам показали, как кто-нибудь садится под деревом, надев на талию обруч, и по каплям собирает смолу… Мы с детьми рассмеялись, очевидно, не выдержали нервы… Жан-Ми со своей мадам растоптали муравейник, и оттуда врассыпную бросились сотни разъяренных муравьев, похожих на уховерток. Но это были термиты! Мы вернулись в лодку. Господи, я что угодно готова отдать за сигарету!
