Брэдшоу последовал за ним и затем распахнул уличную дверь. В комнату ворвались вечерние солнечные лучи и холодный морской бриз. Элизелд, Кути и Джоанна, щурясь и моргая, вывалились из дымной кухни и устроились на ковре в кабинете.
Салливан скрутил кабель с терминалов аккумулятора фургона и отсоединил все провода, связывающие между собой компоненты самодельного устройства.
– Мы больше не в эфире, – сообщил он.
– Если мне должно быть известно, где он находится, – высказался Брэдшоу, – то он наверняка у своей могилы на Голливудском кладбище. Я регулярно навещал его после смерти, даже после моей смерти.
Уязвленный Салливан лишь кивнул в ответ.
– Отлично. Я знаю, где находится Голливудское кладбище – в Санта-Монике, через забор от студии «Парамаунт». Прямиком по Харбор-фривей до 101-го. Без проблем успею вернуться до наступления темноты. – Даже успею заскочить в «Макс Генри» на Мелроуз, чтобы пропустить стаканчик-другой «Вайлд тёки» и парочку острых «Курзов», а там уже до кладбища останется всего один квартал на север.
До Салливана вдруг дошло, что после отцовских похорон в 1959 году он ни разу не был на кладбище.
– Гхм, – смущенно произнес он, – а где его… могила?
– На северной стороне озера у кенотафа, пустой гробницы Джейн Мэнсфилд. Она захоронена где-то в другом месте.
– Ясно. Только скажи, можно ли взять твою…
– Объясни ему, – перебил его Брэдшоу, – что я не мог поехать с тобой. Скажи, что я здесь жду, и я (тяжелый вдох)… я по нему скучал. – Он поднял руку, словно предотвращая спор. – Кстати, на фургоне тебе ехать нельзя.
– Я как раз хотел спросить…
– Нет, – настаивал Брэдшоу, – фургон брать нельзя. Это… позорище. Возьми мою машину, у меня «Шеви Нова». С полным топливным баком. Она немного виляет, но зато никто не поймет, куда ты на самом деле едешь.
– Отлично. – Салливану остро захотелось, чтобы в его руке сейчас была банка с пивом. – Хорошая идея, спасибо. – Через распахнутую дверь он покосился на Элизелд, которая разгуливала по асфальту и глубоко вдыхала свежий воздух. – Анжелика, – позвал он, – не могла бы ты вернуть мне поясную сумку с… аппаратом?
Она посмотрела на него невидящим взором – наверное, попросту не могла разглядеть его в сумраке помещения, затем вернулась и вошла в комнату.
– Что значит «Коммандер Холдем»? – спокойно спросила она.
– Моя сестра так называет смерть, Мрачного Жнеца. Он в квартире?
– Ты так назвал свой пистолет?
«Психиатры!» – подумал он и спокойно ответил:
– Нет, я говорил о пистолете, затем ты поинтересовалась термином, которым моя сестра называла смерть, и я тебе ответил, а потом я опять заговорил о пистолете, и он меня по-прежнему интересует. Можешь мне его вернуть?
– Ты научил меня им пользоваться. – По ее карим глазам невозможно было что-либо прочесть.
– Я помню. После того как ты сказала, что в оружие не веришь. – Вдруг он понял, что ее пациент, Фрэнк, застрелился из пистолета.
– Кути безопаснее остаться здесь, – произнесла она, – на замаскированной территории вместе с Брэдшоу, или Шэдроу, или как там зовут твоего «крестного брата».
– Согласен. – Салливан, кажется, уже догадывался, к чему она клонит. – И знаменитому доктору Элизелд, чью фотографию позавчера показали во всех новостях, тоже.
– Я поеду с тобой, – заявила она. – Не волнуйся, я не помешаю твоему общению с отцом.
Брэдшоу начал было говорить, но Салливан жестом заставил его замолчать.
– Зачем? – спросил он.
– Потому что в поездке тебе пригодится оружие, – ответила Элизелд, – а я не оставлю тебя наедине с пистолетом, потому что, по-моему, ты до сих пор смотришь прямо в глаза «Коммандеру Холдему». – Приподняв брови, она смотрела на него в упор. – Точнее, я думаю, ты способен на самоубийство.
– Нет, – забеспокоился Брэдшоу, – я не возьму на себя ответственность за ребенка. Я же говорил, никаких детей.
– Мистер, я не доставлю вам никаких хлопот, – сказал Кути, – я лишь…
– У тебя… истерика, – сказал Салливан Элизелд, – дай мне чертову пушку.
– Нет. – Элизелд выскочила на улицу и побежала по асфальтовой дорожке. В десяти ярдах она повернулась и посмотрела на него, прикрыв глаза рукой от солнца. Она приподняла край старенького свитера, и он увидел, что поясная сумка была на ней. – Если попытаешься отобрать ее у меня, я прострелю тебе ногу.
С пылающим лицом Салливан вышел из кабинета.
– Пулей 45-го калибра? Анжелика, с таким же успехом можешь сразу стрелять мне в грудь!
Она нырнула рукой под подол свитера.
– Ладно. Так ты хотя бы не покончишь с собой и не попадешь в ад.
Он остановился и устало осклабился на нее:
– Что? Это что-то психиатрическое или католическое?
– Это я не хочу твоей смерти, придурок! Почему ты не хочешь, чтобы я с тобой поехала?
Салливан перестал ощущать себя уязвленным и пожал плечами:
– Ну поехали. Если не возражаешь, я по пути заеду выпить.
– Я так понимаю, твоя сестра пила?
Его усталая улыбка стала еще шире:
– Собираешься сделать выводы?
– Я из всего делаю выводы.
Брэдшоу вышел на дорожку и встал позади Салливана.
– Пацана заберите! – прохрипел он. – С собой! – На этом у него, кажется, закончились слова. – На пески Лонг-Бич, – наконец добавил он. – Я ничего ни с чем не соединяю.
Салливан обернулся:
– Да что с тобой, Ники? Кути может побыть в нашей квартире. Он не доставит хлопот. Наверняка будет спать.
– Конечно, мистер, – вставил Кути. – Прошлой ночью я почти не спал, так что поспал бы с удовольствием. От меня хлопот не будет, мистер.
Брэдшоу лишь покачал головой. Потом встряхнулся, полез в карман своих нелепых шорт и вынул оттуда связку ключей.
– Серая «Шеви Нова», стоит рядом с тобой, – сказал он. – Поворотники толком не работают, так что по необходимости лучше включай аварийку. И подавай сигналы рукой, ясно?
Салливан нахмурился:
– Ясно. Надеюсь, мы точно вернемся дотемна.
Брэдшоу мрачно кивнул:
– В пепельнице оставь доллар на бензин.
Глава 40
– Это всего-навсего Черный Король, – сказал Траляля. – Расхрапелся немножко!
– Пойдем посмотрим на него! – закричали братья, взяли Алису за руки и подвели к спящему неподалеку Королю.
– Милый, правда? – спросил Траляля.
