Домжар продолжал стоять перед ним, протягивая огромный топор, только глаза его колючими сделались.
«И что вообще служитель Сварога на охоте делает?» – хотелось спросить Добрыне, но выпендриваться не стал. Взялся за рукоять и двумя сильными, уверенными ударами отсек рогатую оскаленную голову павшего великана от мощной шеи.
Среди вятичей кто-то даже присвистнул.
– Надо же! А ведь и не скажешь, что в тебе, гусляр, столько силы. Может, и ты поучаствуешь в наших игрищах на Ярилин день?
– Ему нельзя, – строго сказал Домжар. – Если он выйдет в круг бойцов, то и его Малфрида может выбрать. А он не наш человек.
Однако тут вмешался Вышезор – нравилось этому волхву с главным спорить.
– Что с того, что чужак? А как укажет на него Малфрида, то ему волей-неволей придется в заозерье отправляться.
Добрыня насторожился. В ином племени чужака скорее всего в жертву готовы были бы отдать, чтобы свои подобной участи избежали, а вот вятичи твердо верили, что это великая честь. И, слушая, как Домжар им голову морочит, убеждая, что отдать жизнь за племя – величайшая честь и слава, не уставал удивляться: как же складно у него получается! И люди вокруг, уставшие, все в крови, а вели им сейчас Домжар идти к Ящеру – толпой побегут.
Но все эти разговоры стихли, когда уже ближе к селищу увидели бегущую навстречу Забаву. Она сразу к Домжару кинулась:
– Батюшка, вернулся волхв Ядыка и Липу к капищу привел. Теперь она требует, чтобы явили ей того, кто на Глобу, сына ее, похож.
Добрыня был из тех, кто намеревался тоже пойти посмотреть, как эта встреча произойдет, однако властный окрик Домжара остановил их. Волхв напомнил, что, побывав в лесу, охотники прежде всего должны смыть с себя все, что духи леса могли с ними наслать. Ох уж эти древние обычаи! Добрыня бы поспорил, но свои законы чужой общине так сразу не навяжешь. Вот и поплелся с остальными к парующим на берегу банькам, оставив добычу на баб и старых охотников, какие разделывать ее будут.
Позже он разыскал Забаву, с грустным лицом сидевшую у самой воды.
– Признала Липа сына, – отозвалась девушка на его вопрос. А глаза у самой заплаканные. Значит, бурно прошла встреча.
Добрыня взял ее руку в свои, заговорил ласково, расспрашивая, что и как. Оказалось, что баба эта, Липа, ни на миг не засомневалась, что пришлый с бояном парень ее сын. Глобу привели к ней за частоколы капища грязного, исхудавшего, но она тут же перед изваянием Сварога поклялась, что это ее сын. Глоба пытался сказать, что не знает ее, а она в слезы, в плач, но при этом требовала, чтобы парня предали смерти. Его ведь всем племенем отпели, оплакали и были уверены, что он теперь защитник родовичам из самого Ирия будет. А он посмел вернуться. Стыд и срам!
Добрыня опешил, не зная, что и сказать на это. Вот и молчал, слушая, как Забава сквозь всхлипывания рассказывала:
– Это Ядыка ее по пути подучил. Ну и запугал, как волхвы умеют. Он и сейчас требует, чтобы парня предали священному огню. Дескать, тогда уж точно не возвратится.
– А от Ящера, значит, не точно, – зло закусил травинку Добрыня. – И где же сейчас парень мой?
– Отец запер его в дальней избе. Говорит, что не позволит губить парня, пока Малфрида с ним не встретится и не пояснит все. Однако Ядыка не на шутку разошелся, чтобы власть свою показать. Говорит, дескать, были ему видения, что мертвого среди живых держат. Который еще и чужого бога в защитники себе призывает… Христа вашего. А это неуважение ко всему племени вятичей и старым богам.
– В какой, говоришь, избе заперли парня? – спросил Добрыня.
Забава резко повернулась, пристально посмотрела ему в глаза:
– Ты ведь поможешь Неждану сбежать, да? Ты сильный, решительный, тебя вон как люди слушают. Вот и помоги ему… А за это я твоей стану. Я ведь люба тебе, так?
Что тут скажешь? Ну потянуло его в какой-то миг к красной девице, но ведь не настолько, чтобы на свою голову навлекать неприятности из-за дочери волхва! Не до того ему сейчас. Потому перевел разговор, спросив, что больше озлило волхвов – то, что жертвенный парень вернулся, или то, что Христу молился?
Забава пожала плечами. И личиком такая грустная сделалась.
– Так не поможешь? Ну да все ясно, ты только о Малфриде помышляешь. Ладно, жди свою чародейку. А я и сама справлюсь.
Ну-ну, дочка главного волхва много что о себе мнила. Но задумалась о чем-то столь крепко, что, когда со стороны капища донесся громкий и протяжный звук рогов, не сразу повернулась.
– Это знак, что через день начнем Ярилу гулять, – все же ответила она на вопрос Добрыни. – Ты и сам должен был понять это, гусляр. Ведь по всей Руси Ярилу в начале лета гуляют. А там и Малфрида явится.
Добрыня своего парня встретил, лишь когда тому позволили в баню сходить. Но и немало людей пошли посмотреть, как поведет себя объявленный упырем молодец. Ядыка даже голос надсадил, уверяя, что он мертвец, а значит, в парной ему не выдержать. Однако, к разочарованию многих, выдержал. Вышел чистый и румяный, только уж больно хмурый. Парню даже в озере дали ополоснуться. А когда выходил, Добрыня сам поднес ему чистую одежду – конопляного плетения широкую рубаху, порты и лапти местной работы с узором.
Сава, рубаху надевая, успел шепнуть: «Ядыка моей смерти хочет, чтобы Малфрида не смогла оправдаться. Тогда местным волхвам Домжара во лжи уличить удастся, скинут его, нового выберут».
Ну и зачем Добрыне все эти склоки местных служителей? Но все же пошел гулять с гуслями в вечерних сумерках по околице, долго его не было, и только издали звучали переливы струн, время от времени замолкая.
А утром бабы прибежали с воплями к капищу. Кричали, что нашли волхва Ядыку в водах озера со странно свернутой головой. Вышезор хотел шум поднять, но Домжар не позволил. Может, оступился Ядыка на мокром камне-гольце у озера, может, свернул шею – так что теперь, и Ярилин день отменять? Домжар держался уверенно, властно, опять людям голову умело задурил, говоря, что нынче главное – выбрать, а не о неосторожном Ядыке горевать.
Однако даже важный Домжар поменялся в лице, когда сообщили, что пленник Глоба сбежал. Да не просто сбежал – дочка волхва Забава пропала. Не иначе как она и помогла парню скрыться. Все видели, что она и ранее к Глобе к порубу то и дело ходила, а нынче те сторожа, что парня охраняли, спят, словно опоил их кто. А ведь все знали, что дочка волховская – умелая травница.
– Ну и что ты на это скажешь, Домжар? – откровенно злорадствовал Вышезор. – Требовал, чтобы не трогали Глобу, пока его Малфрида не увидит да не признает, а сам отправил Забаву, чтобы увела парня.
– В своем ли ты уме, Вышезор! У меня дитя кровное пропало, а ты меня в чем-то упрекаешь! Да я немедленно велю Жишиге обойти все окрестности, все стежки-дорожки разведать и выйти на их след.
Добрыня едва не рассмеялся. Пожалуй, даже местные бабы знали, что Жишига предан Домжару, как пес. Но и знали, что лучшего следопыта не сыскать. И все же родовичи поддержали именно Вышезора, когда тот направил за беглецами парочку своих умелых следопытов-охотников. Домжар только кивнул. Но, завидев стоявшего в стороне гусляра, сказал гневно:
