Он огляделся еще раз и подошел к самой кромке обрыва. Дувший недавно ветер угомонился, было тихо, если не считать журчания воды. Все же и в этом сером краю нынче лето, в горах тают снежники, от которых вниз текут многочисленные ручьи и водопады. Они сбегáли среди гор в низкую долину, где находилось увиденное ранее Рубцом озеро. Кромешник уселся на краю обрыва и, сотворив заклятие, чтобы чувствовать любое шевеление, погрузился в размышления. Рубцу нравилось поразмыслить, это было что-то из прошлой жизни, это было по-человечески!
Итак, пришлые явились за доспехами. Но он готов сточить зубы об эти каменные столбы, если затем они не пожелают получить и меч-кладенец. Он видел его однажды. Знал, где хранится, и понимал, что это оружие пришлым не добыть. Однако само пришествие чужаков за такой мощной силой, как доспехи и меч, свидетельствовало о том, что они не простые гости, ох не простые. Видимо, и Бессмертный это понимает, поэтому и веселится – он любил поразвлечься, будучи уверенным в своей силе, своем мощном колдовстве. Однако все же что-то его тревожит, если отправил своего служилого разобраться, кто идет. И странно это, что Кощей в своих владениях не может рассмотреть их. Неужто их охраняет какая-то сила? Ну да ладно. Пока эти гости еще явятся…
Конечно, Рубец мог перейти Калинов мост над расщелиной и отправиться им навстречу. Но не очень-то и хотелось. Зачем спешить? Чтобы потом скорее вернуться в скуку подземелий? И свободный на время кромешник решил получить удовольствие от своей отлучки. Так, к примеру, он заметил, как в одном месте к озеру по уступам сбегает кристально чистый водопад. Рубец не смог удержаться от искушения шагнуть под его струи. И ощутил ледяной холод. Ощущать – это так хорошо! И вода прохладная, непередаваемо вкусная, освежающая.
У кромешника даже дрожь пошла по телу. Однако, когда стал спускаться по склону к бирюзовому озеру в низине, быстро согрелся. Кровь в нем была еще живая, он уставал при ходьбе, ноги соскальзывали с выступов и камней. Пролететь опять, что ли? Нет, он постарается справиться своими силами. После того как столько времени проводишь неподвижно в замершем мире Кромки, двигаться и ощущать все, что испытывает человек, очень приятно.
Когда был уже у воды, оказалось, что даже взмок. Приятное человеческое ощущение, но своим запахом Рубец мог привлечь того, кого не следовало. Поэтому он трижды повторил заученное заклинание – и оно подействовало. Кромешник сильно изогнулся и стал превращаться в сухую корягу, навис с берега над водой. Как раз вовремя, ибо вскоре он услышал тяжелые приближающиеся шаги – туп, туп, туп. Даже вода в озере подрагивала от такой мощной поступи. Но превращенный в корягу кромешник и не оглянулся. Он вряд ли заинтересует подошедшего, будучи корягой. И действительно, шаги вскоре стали удаляться, а глухой рык лишь отозвался эхом. Кромешник знал, что это горное чудище очень могучее… и очень глупое. Иногда по глупости даже спускается в низины, и Каленый мост его не удержит, и вонь от Смрадной не отпугнет. Силы-то у него немало, а вот ума…
Но кромешник уже не думал о нем. Вернув себе человеческий облик, он склонился к воде. Она к тому времени совсем успокоилась, стала чистой, гладкой… Как раз такой, как и нужна Рубцу, чтобы увидеть…
Он повторял заклинания, смотрел, пока не появилось то, что желал. Да, он не ошибся, пришлые уже оставили стойбище у большого нижнего озера. Похоже, что и люди-олени тоже перекочевали с прежнего места. Рубец видел темные пятна кострищ на месте стоянки, заметил и колышущееся вдали уходящее стадо оленей. Местные были напуганы убийством шаманки в своем стане и, не получив защиты от повелителя Темного, поспешили перебраться на новое место. Однако люди-олени мало волновали Рубца. Он вглядывался в тех, что двинулись к лесу. Ну-ну, посмотрим, кто вы и на что способны. Кощей ждал только ведьму, остальных не мог разглядеть. А вот его кромешник видел ясно их всех.
Впереди шел юный местный шаман. Рубец даже вспомнил его имя – Даа. Зачем он тут? Скорее всего, проводник, так как без него гости не прошли бы через заросли и холодную тундру к владениям Бессмертного. Рубец и раньше видел этого невысокого скуластого паренька и испытывал к нему лишь презрение. Он вообще презирал всех, кто не был наделен чародейским даром. Когда-то он сам пыжился, но не получалось… Однако все это лишь ощущение, нечеткое и далекое. И хотя Рубцу нравилось вспоминать или угадывать что-то из своей прошлой жизни, порой ему казалось, что было и то, что его смущало, как смущало ощущение своей неспособности творить чары. Не хотелось верить, что он был самым обычным. Нет, обычным он не был. Обычных Кощей к себе не приблизит. Значит, и у него имелись какие-то умения и успехи. Знать бы только какие…
Но сейчас прошлое следовало оставить в прошлом. И кромешник сосредоточился на том, что видел в воде. Итак, бесталанный шаман Даа вел пришлых, но сам он не интересовал кромешника. Прежде всего ему хотелось бы разглядеть ведьму, ожидаемую Темным хозяином, но на узкой тропе в сумрачном ельнике ее заслоняли другие. Она же шла последней, и все, что пока сумел разглядеть Рубец, это ее заплечный мешок, который был поменьше, чем у спутников. А вот самая большая поклажа крепилась на спине чужого, увешанного амулетами шамана, который шагал за Даа. Какой-то странный он. Хотя чем же странный? Собой неказистый, явно уже немолодой, но при этом то и дело подпрыгивающий, скачущий. А вот лицо простецкое, нос уточкой, бороденка косматая, заплетенная косицами с подвесками-амулетами. Явно тоже служитель богов, но разве такой хозяина Кромки заинтересует?
Шедший за неказистым стариком статный молодец показался Рубцу, как ни странно, знакомым. С чего бы это, если ранее не видывал? Идет такой себе светловолосый парень в старинном копытном доспехе, ноги в онучах, переплетенных ремнями, а башмаки явно взял у местных – из выделанной оленьей шкуры, с загнутыми вверх носами. Парень беспрестанно шлепает комаров на щеках, которые раскраснелись от укусов. Рубец знал, насколько кровожадна местная мошкара, когда нападает в чаще. Завыть можно, если не сделаешь отгоняющее заклятие. Кажется, парень и впрямь готов был завыть, если бы юный шаман не протянул ему сплетенную из тонкой нити защиту – сетку из оленьей шерсти. Когда светловолосый уже начал ее надевать, он вскинул голову, и Рубец сумел рассмотреть его лицо. И вдруг понял, почему парень кажется знакомым: он поразительно походил на того, в чьем облике Кощей попробовал явиться к синеглазой пленнице.
Ха, так это ее милый? Неужели за красавицей своей явился голубок? Впору было рассмеяться. Вот она какова, любовь земная! До самой Кромки дошел светловолосый за своей любушкой. Да только… Рубец вспомнил полонянку в большом светлом кристалле, в котором ее заморозил Кощей. Заморозка – дело верное. Жизнь того, кто оказался в ледяном кристалле, замирает, память пленника угасает, он словно спит, если можно спать, не видя снов, ничего не ощущая, почти не дыша. Некогда Кощей долго продержал в такой заморозке и Белого. Уж больно строптивым и неуступчивым был при жизни Белый, все никак не мог признать власть Кощея, вот и простоял в кристалле… Сколько? Рубец не ведал. Время для него было неясным понятием.
А потом он рассмотрел того, который двигался за молодцем. Это был явно матерый мужик, непростой. Кромешник понял – этот опасен. Но с другой стороны… Не богатырь ведь, не статный молодец, как тот же светловолосый. Однако, чтобы быть опытным воином, не обязательно иметь богатырскую стать. А этот жилистый весь, быстрый, одет в темную одежду, не сковывающую движения, идет легко, но сила и ловкость угадываются в каждом жесте. Из-за плеча темноглазого торчит копье с заостренным каменным наконечником, явно у местных позаимствованным, как и башмаки с загнутыми носами. Голова не покрыта, темные волосы ниспадают до плеч, перетянутые вокруг чела ремешком, борода небольшая, тоже темная. И осматривается внимательно, стараясь ничего не упустить. Вон как зыркнул на наблюдающего за ним кромешника. Но нет, не на Рубца устремлен этот цепкий взгляд, на что-то другое. Потом чужак склонился, стал разглядывать что-то на земле. А что углядел-то? Кромешник присмотрелся и едва не захохотал – почти как человек. Ибо темноглазого заинтересовала куча медвежьего дерьма. Но, видать, не зря заинтересовала. Свежая ведь куча, а местные медведи страсть какие лютые зверюги. Значит, бродит где-то поблизости от путников, значит, унюхал их. Тут медведи не пуганы, вряд ли робкие люди-олени на них в предгорье царства Бессмертного выступят. И если зверь голоден…
