Книга Сын ведьмы, страница 8. Автор книги Симона Вилар

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сын ведьмы»

Cтраница 8

– Да староват я уже в отроках ходить, – хмыкнул Сава.

– Да ну? – изогнул бровь Добрыня. – Может, еще и уточнишь, сколько весен ты прожил на белом свете?

Сава помрачнел и отошел в сторону. Смотрел на раскидистый дуб на холме. Дуб – дерево Перуна Громовержца. К нему ранее привозили дары и взывали к небесному покровителю. Сейчас же вокруг все поросло кустарником и пушистыми сосенками. Заброшенное место, дикое.

– Ты ничего тут не узнаешь? – сунув ногу в обувь и обмотав завязки вкруг голеней, полюбопытствовал Добрыня. – Некогда известное в краю вятичей святилище было. Но потом сами местные его и порушили. Давно это случилось, еще когда князь Святослав ходил на них походом. Дважды он посещал эти земли. Первый раз с местными вятичами вроде как ладком договорился, обещав освободить их от хазарской дани, какую местные годами платили. Самих же вятичей Святослав зарекался не примучивать под свою власть. Но потом передумал: явился и сказал, что отныне они под его рукой будут. Дань небольшую наложил, но все же детей местной знати в Киев велел отвезти. Заложниками, значит. Вот вятичи и разобиделись на него. И порушили тогда это капище Перуна. Ты ведь знаешь, что у каждого племени свое божество за главного и ему более других поклоняются. У вятичей наиболее почитаемым всегда был Сварог, он для них божество неба, огня и ремесел, даже отец всех прочих богов, а заодно и людей – так тут считали. Поэтому вятичи называли себя ни много ни мало сварожьими внуками. А вот Перуна тут хоть и побаивались – ну кому не страшно, когда он по небу скачет и громы-молнии посылает? – но требами скорее откупиться от его гнева хотели, при этом без особой любви к Громовержцу. Это на Руси днепровской Перун у воинов и князей главнейшим божеством и небесным покровителем считался. И когда во время походов Святослав и его дружина обнаружили это капище, то именно тут молились и приносили жертвы, прося благословения и победы в походе. И дал же им победу Громовержец! Подчинились тогда вятичи. Однако капище это решили разрушить. Не люб им стал Перун, помогавший врагам их. Да вот только сказывали мне, что именно тут в последний раз ведьма Малфрида появлялась. Может, и поныне она где-то в этих чащобах обитает?

При последних словах Добрыня покосился на Саву. Парень на его речи никак не реагировал, возился себе в котомке. Достал вареное яичко, стал невозмутимо лущить. Уловив на себе взгляд Добрыни, протянул ему яйцо с хлебом, сказав, что и соль сейчас поищет. Имеется у него в мешочке.

– Да ты, никак, не слушал, что я говорю, – уже очищая яйцо, заметил Добрыня.

– Отчего же не слушал? – повернулся к нему парень.

В свете нарождающегося дня он был диво как пригож: ресницы, как у иной девицы красной, глаза синие и ясные, нос небольшой, правильный, а сильную линию подбородка смягчает легкий пушок бороды. От речной сырости волосы Савы завились мягкими пышными кудрями, гораздо более светлыми, чем брови под ними. И брови эти были сейчас сурово нахмурены.

– Слушал я твои речи о демонах, которым тут поклоняются. Ну да мне, верующему в единого Создателя, зачем все это?

Добрыня подавил вздох. Не такой реакции он ждал от парня. Словно тот имя ведьмы и не расслышал. Пришлось уточнить: мол, имя Малфрида ему ничего не напоминает?

На этот раз Сава долго не отвечал, размышляя. Потом сказал:

– Слыхивал я про эту чародейку. Ее, что ли, разыскивать будем?

Догадался-таки. Но, опять же, не этого Добрыня от него ожидал. И, уже отправив в рот последние крошки, произнес:

– Ты вот не смог ответить, сколько лет прожил. Я знаю, почему тебе это неведомо. Ведь когда воины Владимира нашли тебя в печенежском плену…

– Не надо говорить об этом, – поник Сава.

Добрыня и не стал. Они и так оба знали, как это случилось. Шесть лет назад, когда князь Владимир воевал с печенегами, его дружинники освободили из полона нескольких славянских пленников. Среди них был раненый молодец, странный, не знавший, кто он и откуда. В беспамятстве был, когда попал к русам, но те сперва не очень удивились этому. Ну мало ли, что с парнем произошло? Плен ведь… Это не у бабушки доброй на полатях отлеживаешься. Но позже Добрыня узнал от очевидцев, что пока освобожденный бредил, он то и дело повторял: «Малфрида моя, Малфрида любимая».

А когда очнулся, уже этого не помнил. Вообще ничего не мог вспомнить. Однако те, кто был при нем, уверяли, что парень явно из вятичей: произношение, характерные словечки, принятые у них узоры оберегов на вышивке рубахи – все как у этого племени. В войске Владимира были дружинники, знавшие вятичей, не раз ходившие на это непокорное племя. Вот уж действительно непокорное: некогда дважды ходил на него Святослав, вроде как подчинил Руси, однако, узнав, что князь погиб на Хортице, вятичи сразу отказались дань платить и прогнали прибывших киевских дружинников. А спустя годы и князь Владимир тут воевал. Но с тем же успехом: разобьет вятичей в сече, подчинит их грады, заставив присягнуть нарочитых людей и старшин, но большинство местных власть Киева так и не признает. Уходили целыми родами с Оки, скрывались в чащах. В итоге вышло, что земли, какие ниже Оки лежали, оказались все же под властью Киева, а заокские так и остались сами по себе. Владимир говорил, что еще придет время заняться ими, но пока все не до того было.

Добрыня же считал, что найденный в полоне парень, потерявший память, как раз и мог быть из заокских. А как в полон к печенегам попал? Да как угодно! Земли вятичей со степью граничили, вот и могли степняки совершить набег на них. Но Добрыню заинтересовало не то, что он прошлого своего не знал, а то, что Малфриду поминал.

Сам он познакомился с Савой гораздо позже. Тогда русы уже нарекли забывшего свое прошлое парня Нежданом. Он был силен, ловок, хорош собой, сумел так выслужиться, что попал в ближники к князю Владимиру, стал его верным рындой 23. И уже не скажешь, что вятич, – говорит, как все в окружении Владимира, так же верен ему, готов сражаться за своего властителя, не щадя живота. А во время похода князя на Корсунь и принятия воинами и князем христианской веры Неждан одним из первых пошел к купели. Дали ему имя Сава. А позже, когда зашла речь о том, что надо из своих русичей готовить служителей нового Бога, он сразу выявил желание оставить меч и стать священником. Причем весьма старательно учился, постигая науку церковную. Да только сказывали Добрыне, что порой и поныне парень мечется во сне да Малфриду поминает. А какую Малфриду? Чародейка, мать Добрынина, одно время очень славилась на Руси, вот ее именем порой дочерей и называли, пусть на звук оно и непривычное для славян. Однако странное беспамятство Неждана-Савы да его вятичское прошлое навели Добрыню на догадку, что этот парень мог знать чародейку Малфриду. Недаром ее в последний раз видели именно в их лесах. И Добрыня в глубине души надеялся, что, вернувшись в свои земли, Сава начнет понемногу вспоминать прошлое и поможет ему отыскать ведьму. Ибо отыскать ее было необходимо. Иначе… Добрыня знал, как Малфрида ненавидит христиан. И опасался, что именно ее колдовская сила могла натворить бед в новгородском краю. Не об этом ли волхв Соловейка перед смертью намекал? Ведь такая, как эта ведьма темная, не смирится с крещением. Она мстить да вредить станет.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация