— Ничего, работаю, хотя последнее время держат меня на коротком поводке. Как у тебя бизнес?
— Заказы поступают. Я уже кредит почти погасила. Думаю взять себе еще одного работника на полставки.
— Я тобой бахвалюсь перед теми, кто еще будет со мной разговаривать.
Энн слегка зарделась.
— А что?
— Да так. Не знаю, как к тебе подкатить с этим разговором. В общем, я просто… последнее время много размышляю, Энн.
— Правда?
— Понимаю, каким придурком я был. Столько ошибок понаделал. Не могу этого объяснить, но знаю, что я уже не такой, как был.
— Откуда мне это знать, Том?
— Ниоткуда.
Рид посмотрел себе на руки, мысленно дискутируя с собой, и покрутил на пальце обручальное кольцо. У Энн колечко тоже было по-прежнему на месте, поблескивало брюликом.
— Как-то вечером, через несколько недель после твоего отъезда, я прогуливался возле моста… Позволь тебе сказать: когда ты в шаге от того, чтобы все потерять, когда ноги у тебя болтаются над бездной, жизненные приоритеты вдруг становятся ясны.
— Ты думал броситься с моста, если мы не сойдемся? Ты это мне пытаешься сказать?
— Да нет. Я иносказательно.
— А если бы и впрямь надумал?
— Я не такой уж и трус. А тебе просто хочу сказать: ты поступила правильно, заставив меня жить наедине с плохим парнем. Теперь я… я хочу, надеюсь, что мы можем попытаться еще раз.
Энн долго на него смотрела.
— Не знаю, стоит ли мне тебе верить. — Она притиснула ладони к столу. — Ты чуть меня не погубил. То, как ты с нами обращался… Мы были для тебя как будто пустым местом, ты вел себя как самодовольный король Вселенной. Непогрешимый всезнайка. Я тебя за это ненавидела. Я так растеряна, напугана. Ты вот мне все рассказываешь, а быть может, это все твоя жалость к себе. Ты по-прежнему пьешь?
— Один, в своей комнате по ночам. Это заполняет пустоту, помогает мне заснуть.
Она хотела ему верить, он читал это в глубине ее глаз.
— Мы не можем продолжать так, как было раньше. Если все без изменений, то я отказываюсь принимать тебя обратно.
— Я никогда не переставал любить тебя. И эта работа… — Рид кивком указал на редакцию, — это больше не моя жизнь.
Энн промолчала.
— Я много думал о том, каких действий ты от меня хотела.
— Ох, многих.
— Я думал: может, взять в газете отпуск, осесть дома и взяться за роман?
— Ты серьезно?
— Вполне.
Они оба посмотрели, как Зак играет на компьютере.
— Он так по тебе скучает, — сказала Энн.
— А я скучаю по вам обоим.
Рид посмотрел на свою жену.
— Мне нужно подумать, Том. Нужно обо всем подумать.
Рид легонько стиснул ей ладонь и кивнул.
16
Доктор Кейт Мартин сидела в приемной «Сан-Франциско Стар», покручивая ремешок на своем портфеле. Она в очередной раз посмотрела на часы.
«Расслабься. Расслабься. Расслабься».
Она ожидала увидеть Мэнди Кармел, старовского очеркиста. Ее статьи о внезапной младенческой смерти и ВИЧ-инфицированных детишках в Заливе так мастерски сочетали в себе компетентность и сострадание.
Тем не менее, сидя здесь в ожидании, соблюдать спокойствие было непросто.
Прежде чем ехать, Кейт дважды бралась за сотовый, думая отменить свой визит. Но не сделала этого. Несмотря на все риски — вопиющее нарушение университетской этики и потенциальный вред, который история могла нанести волонтерам, — она исполнилась решимости довести дело до конца. Попытки найти финансирование, необходимое для расширения исследований, оказались тщетны. Потугами Левина университет ее финансирование благополучно зарубил. В грантовых деньгах отказал и штат.
Вежливый повод для отказа нашли корпорации. Национальные группы поддержки жертв и лоббисты, которые ее работе аплодировали, были ограничены в средствах. Внимание прессы было ее последней надеждой.
Прочувствованная статья Мэнди Кармел либо спасет программу, либо ее похоронит.
Кейт взяла свежий номер «Стар», лежащий перед ней на столе. Последнее слово о похищении кричала передовица: «ГДЕ ДЭННИ?» Кейт подумалось о его родителях, о похищении и о вопросах, которые поднимались об убийстве Таниты. Это лишний раз подчеркивало необходимость ее исследований. Так что проделать это она была должна.
— Доктор Мартин?
— Да? — подняла она глаза.
— Том Рид, — произнес худощавый мужчина, протягивая ей для пожатия руку.
Том Рид!
Она узнала его по фрагменту с пощечиной, который не так давно крутили в теленовостях. Кожу кольнули тревожные иголочки.
Ростом он был примерно метр восемьдесят. Брюки цвета хаки, рубашка в тонкую полоску, рубашка и галстук выгодно оттеняли его поджарое телосложение. Возраст тридцать с небольшим. Яркость улыбки оттенял легкий загар. Короткие каштановые волосы слегка растрепаны. Из-за очков в металлической оправе смотрели пристальные сине-серые глаза.
— Извините, что заставил ждать.
— Разве у меня встреча не с Мэнди Кармел?
— Мэнди сейчас в отпуске в Европе и появится не раньше чем через полтора месяца. Так что ваше письмо передали мне.
— Вам? Но почему? Я думала…
— Мы можем побеседовать здесь. — Он кивнул в сторону директорской совещательной комнаты неподалеку.
В комнате едва помещались гигантский стол и кожаные кресла. На стенах висели три старовских Пулитцера и репортажные снимки в рамках — землетрясения, огненный смерч на Оклендских холмах. Тужащаяся в родах мать. Плачущий коп, прижимающий к себе мертвого напарника.
Рид шлепнул на стол свой блокнот. Кейт Мартин отказалась от кофе.
— Будьте откровенны, доктор. Вы расстроены, что это дело поручено мне?
— Если честно, то да.
— Почему?
— Ваша причастность к делу Доннер и тому самоубийству меня настораживает. Статья о моем исследовании гораздо лучше подходила бы репортеру, имеющему навык в деликатных вопросах. Она ориентирована на родителей, трагически лишившихся детей. А вы… вы просто криминальный репортер.
— Просто криминальный репортер? Чувствительность — качество, чуждое людям вроде меня, вы это имеете в виду?
— Нет, я имею в виду… Я… — Все шло куда-то не туда. — Я чувствую, что этим своим приходом совершила ошибку.
Она встала, собираясь уходить.
— Вы работаете с жертвами, пережившими те или иные трагедии. Так?
