Очищен в свете Господа.
Скоро, скоро все познают Божью любовь, Его имя, Его славу.
«Свят, свят, свят. Господь небесный Саваоф».
Ангелы, сии воины милосердной любви Божией, ниспосланы к нему.
Келлер улыбнулся, потому что это была правда. Первого он уже нашел.
Дэнни Рафаэль Беккер, Исцеленный Богом Рафаил. Начальник ангелов-хранителей. Хранитель человечества. Защитник детей.
И второй, сокрытый под именем Габриэлы Нанн. Габриэла. То есть Гавриил. Посланник Бога на земле. Ангел, возвестивший пришествие Мессии. Гавриил явился к нему. Эта девочка на самом деле была посланницей. И теперь она принадлежит ему, Эдварду Келлеру.
Сейчас они оба в подвале, Рафаил и Гавриил.
Стало быть, все идет согласно его молитвам.
Слава Господу. Восславим Его.
Келлер нащупал серебряное распятие и надел его на шею. Затем потянулся к папке с именем своего старшего сына Пирса, он же третий Ангел. Рука Келлера осторожно и нежно гладила кропотливые заметки, что содержались здесь, внутри. Еще один Ангел, замыкающий потусторонний хор. Еще один для завершения священной миссии. Всего один, и Бог начнет преображение. Он, Келлер, найдет своих детей. Вернет их и пребудет с ними. Теперь уже ничто не могло удержать его от участи святого. Ничто. Он сжал распятие так, что побелели костяшки пальцев. Он зашел в непозволительную для других даль, перенес немыслимые, непосильные страдания. Теперь все должно сложиться как подобает. Сомнения нет. И тут вдруг…
Что это — крики? Да. Кто-то вопит.
Дикие вопли доносились из подвала, где находились Ангелы.
42
Что-то громадное, как слон, топталось в голове Габриэлы, силясь выбраться наружу. Таранило тупо и очень больно.
Во рту было что-то ужасное, как будто уксус с лекарствами. Бе-е. «Открой глаза. Не могу. Они такие тяжелые, будто их заклеили». Внизу было что-то мягкое. Кровать? Где она? Пахнет не как в ее комнате. Или доме. Воняет как в каком-то гнилом, страшном месте. Где же она?
Скрип-скруп.
Где она? Что все-таки случилось? Гуляние. День рождения у Джоанни Тайсон, в парке. Карусель. Бабочки в животе. Ронда Кинг блеванула. Фу-у! Дядька у двери туалета. Джексон… Джексон! Он нашел Джексона. И разрешил ей тайком глянуть на него в грузовичке.
«Хочешь содовой?» Ты тут пролила немного, но… мокрая тряпка… не дышится… Джексон лает… тряпка с каким-то поганым лекарством… брыкаюсь… пинаюсь…
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
«Не открывай глаза!»
Что-то… кто-то коснулся ее щеки. Мягкая теплая ручка. Маленькая, слабая.
«Пожалуйста. Ну пожалуйста. Не делай мне больно».
Пришлось открыть глаза. А что делать? Ладно. Какой-то мальчик, маленький. Стоит на коленках и смотрит сверху вниз. Мельче, чем она, и неотрывно смотрит на нее. Она моргнула и принюхалась. Мальчик был грустный.
— Ты кто? — спросил он.
— Я? Габриэла Нанн. А ты?
— Дэнни.
— Где я? Ты видел Джексона, мою собачку?
Дэнни не ответил.
— Где мистер Дженкинс? Он знает моего папу.
Дэнни все смотрел круглыми печальными глазенками.
— Что это за место? Где оно?
Дэнни ничего не сказал.
Габриэла села и смотрела на него до тех пор, пока в ней не затеплился огонек узнавания.
— Ты, наверно, тот мальчик из телевизора, которого похитили? Точно!
— Где мой папа? — вместо ответа спросил Дэнни. — Я теперь могу идти домой?
Окна здесь были заклеены газетами. Снаружи была как будто ночь. И что это за решетки, как в тюрьме?
С потолка свисала тусклая лампочка, как в папином гараже. Она кое-как освещала грязные, в трещинах стены. Где телевизор? И есть ли тут люди, которые могут отвезти ее домой? Где Джексон? А мистер Дженкинс, где он? Габриэла была растеряна. Это место ей не нравилось. Здесь лежали три разорванных матраса, из которых торчала вата. От них пахло. Почему матрасов три? Дверь была закрыта, а пол весь в хламе и мусоре. Фу!
— Дэнни, — спросила Габриэла, — кто здесь, в таком месте, живет?
Мальчик квело сидел с перепачканным грязно-белым личиком, как будто был болен или спросонья.
— Мне это место не нравится. Я хочу домой, — решительно сказала она.
Дэнни предложил ей шоколадную печеньку с ванильным кремом.
— Она уже надкусанная, — отказалась от угощения Габриэла.
Дэнни флегматично печеньку надкусил.
Габриэль теперь знала, что находится с тем самым мальчиком, которого похитили и везде показывают по телевизору. А еще его всюду ищут.
И тут до нее дошла ужасная вещь.
Ее ведь тоже похитили!
— Дэнни, это место — где оно?
Он смотрел, не понимая.
— Что же теперь с нами будет? — оторопело спросила она.
Пальцы Дэнни были липкими от печенья. Он был гораздо мельче ее.
Его подбородок сморщился, рот поехал набок, и он заплакал, хрипло, как будто только этим здесь и занимался. Габриэле тоже хотелось удариться в слезы, но что-то внутри ее взяло верх.
«Большие дети присматривают за маленькими» — так их учили в школе. Габриэль обняла его.
— Не плачь, Дэнни, — шмыгнув носом, сказала она. — Мой папа отвезет нас домой.
— Я хочу домой прямо сейчас.
— Я тоже. Интересно, кто же здесь живет?
Дэнни указал пальчиком на дверь.
— Дядька, который меня утащил.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
Он был там!
Габриэле подвело живот, а руки покрылись гусиной кожей.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
Мистера Дженкинса она теперь ненавидела, кем бы он ни был. Он обманул ее. Солгал. Где ее Джексон? Должно быть, он его у нее украл. Плохой человек. А она теперь попала в беду. Мама и папа говорили ей: «Никогда не разговаривай с незнакомцами». Никогда и ни о чем. Но у этого Дженкинса был Джексон, а еще он сказал, что знает папу. «Никогда и ни о чем». А она это правило нарушила и сама виновата. Мама с папой теперь рассердятся. Непонятно даже, что им сказать. Наверное, что она просит прощения и больше так не будет. Они придут и заберут ее, если она расскажет им все. Может, таких уж больших неприятностей у нее и не будет. Габриэла знала, что нужно сделать. Рассказать все маме и папе. Но как?
Телефон.
«Габриэла, если потеряешься, просто позвони домой».
Это и надо сделать. Позвонить домой прямо сейчас.
