Пендер продолжил:
— Такого вот роста, светлые волосы, новые кроссовки, школьный рюкзак, интересуется моделями кораблей.
Демпси задумчиво пощипал себя за пушистые бакенбарды.
— Кораблей? Кстати, да. Заходил сюда недавно именно такой малец.
— Когда именно?
Рид спешно подошел к стойке. Пендер остерегающе поднял свою лапищу: мол, дай я.
— Как давно, Джордж? — повторил он вопрос чуть более тихим голосом.
Демпси крутил бакенбарды, прежде чем наконец сообразил:
— В смысле, в котором часу?
— Час тому назад?
— Да где-то так. Зашел, а потом ушел с еще одним копом.
— Что? — спросил Рид. — Его нашли?
— Какой другой коп, Джордж? — Пендер достал блокнот и взглянул на часы. — Соображай быстрей.
— Ну, э-э… В штатском, следователь штата по особым делам. Белый, рост где-то метр восемьдесят.
— Он прямо так и сказал: «следователь штата по особым делам»? Ты уверен?
— Абсолютно. — Демпси поскреб подбородок. — Он и значок показал. Как там его… Лэймер? Нет. Лэймонт. Рэндалл Лэймонт.
— Он ушел с мальчиком?
Демпси кивнул.
— Куда, в какую сторону?
— Я и не видел. А в чем дело-то?
— Говори в точности, как все происходило.
— Да рассказывать особо и нечего. Заходит пацанчик, идет к полке и как околдованный смотрит на «Китти-Хок». А через несколько минут заходит этот Лэймонт и спрашивает — вот типа как ты, — не видел ли я ребенка. Потом подходит к нему, они недолго так болтают и уходят вместе.
— Как вел себя мальчик?
Демпси моргнул и уставился в потолок.
— Испугался, как будто ему стало плохо от какой-то новости.
Рид почувствовал, как внутри все похолодело. Беспокойство о том, что Зак сбежал, сменил ужас куда больший.
Пендер оглядел магазин.
— Джордж, помнишь, я тебе настоятельно рекомендовал поставить что-нибудь от магазинных воришек? Ты меня послушал?
— Да. Пару месяцев назад установил камеру, с мелким экраном у прилавка. Работает без проблем… Я понимаю, зачем ты спрашиваешь.
— Давай отсмотрим пленку, Джордж.
Демпси водрузил на стойку маленький черно-белый видеомонитор и повернул так, чтобы картинку могли видеть Пендер и Рид.
— Пока я не обзавелся вот этим, мне докучали мелкие воришки.
Демпси хмыкнул и присел на корточки, запуская на низкой полке за прилавком перемотку и просмотр видеозаписи. На мониторе замелькала череда мальчишек в бейсболках, приходящих, уходящих и покупающих всякую всячину.
— Клей, краски, модельки гоночных машин, электромоторы. Один пацан сунул себе под майку «Титаник»… Вот он! Все сходится.
Демпси замедлил запись, и Рид увидел, как в магазин входит Зак и усаживается на корточки перед полкой с моделями. Демпси подмотал ленту ко входу мужчины в костюме и в темных очках, демонстрирующего удостоверение личности.
— Ты знаешь этого парня? — напряженно спросил Рид Пендера.
Не отрывая взгляда от монитора, тот покачал головой.
— А ты?
— Тоже нет, — ответил Рид.
Вот мужчина приблизился к Заку. Они поговорили, а затем вместе ушли.
Лицо Рида вспыхнуло, сердце забилось быстрее. Он не мог поверить своим глазам.
— Джордж, мотни назад, к тому моменту как входит коп, — велел Пендер.
Демпси перемотал пленку.
— У тебя есть звук? — спросил Пендер.
Демпси кивнул. Крошечный динамик на мониторе ожил жестяным звуком домашнего видео. Сквозь жесткое шипение донеслись усиленные громкостью монотонные голоса:
«…разыскиваю мальчика лет десяти. Светлые волосы, рюкзак, кроссовки. С полчаса назад его видели в этом районе».
«Может, это и есть тот парень, который вам нужен? Вон он, пускает слюнки над “Китти-Хок”». Только что зашел. Это, наверно, как-то связано со стрельбой в Окленде?»
«Отвечать на данный вопрос я не уполномочен».
Пендер посмотрел на Рида, который со вздувшимися на шее венами поедал глазами экран, прикрыв себе рот кулаком.
— Ты узнаешь этот голос, Том?
— Да. Это Эдвард Келлер.
Где его борода и длинные волосы? Реальность пронзила тело словно стилет. У Келлера в руках Зак. Cын!
«Вам когда-нибудь доводилось терять ребенка?»
«Нет».
«У вас вообще есть дети?»
«Сын, Зак. Ему девять».
«Моему старшему тоже было девять, когда он умер».
Пендер схватился за рацию.
67
Вой сирен.
Гомон, крики, лай.
Словно оттуда-то из другого мира. Сюрреализм. Потому что реальности нет, не может быть. Вокруг кошмарный сон, наркотический дурман. Рид пребывал в оцепенении. Сам по себе, один, где-то в магазине, отстраненно наблюдая за происходящим. Разговоры с детективами шли под прицелом истребителей Второй мировой, реющих сверху под потолком.
— Мистер Рид, вы можете вспомнить о Келлере что-то, способное…
Губы не слушались. Какие должны быть реплики? Что он должен говорить?
«Мой мальчик. Сынок. Похищен мой единственный ребенок». Что ему теперь делать? Лица напротив его лица. Мрачно-серьезные. Здесь и в витрине. Полицейские машины с мигалками. Растущая толпа. Телекамера… Нет, две… три. Детективы с запахом кофе и резким парфюмом теребили его за плечи.
— Мистер Рид. Том. Нам нужна ваша помощь…
Сирены, лай, гомон.
Сирены — антураж его профессии. Хор зовет его к выходу на подмостки, рукоплещет трагедии незнакомцев. Речь всегда шла о них, а не о нем; трагедии неизменно случались с кем-то другим. Его это не затрагивало. Нет, на ранней поре, конечно, задевало. Но он поднаторел в своем ремесле.
Он знал мосты к чужой боли, знал путь через расселины, способные тебя поглотить, если ты не сладишь со своей задачей; знал, как убаюкивать людское страдание в той мере, чтобы направлять его в услужение самому себе.
«Город скорбит вместе с вами. Настало время сказать то, что должно быть сказано, в порядке воздаяния ушедшему».
И практически в каждом случае они стремились оказать какую-нибудь помощь. Оглушенные утратой, они произносили невнятный некролог по сыну, дочери, отцу, матери, мужу, жене, сестре, брату или другу. Некоторые писали слезливые записки или показывали ему комнаты умерших, живописали их достижения, мечты, разочарования, последние вещи, к которым они притрагивались.
