Возможное соответствие между обнаруженной на месте преступления маской и волокнами из кармана одного из обвиняемых могло стать веским доказательством в пользу версии обвинения. С другой стороны, оно теряло свой вес из-за того, что та фирма за последние два года произвела примерно 3600 тонн похожей пряжи.
В ходе последующего расследования не удалось установить, какой именно компанией могла быть произведена одежда, из которой был вырезан рукав-маска. Впрочем, конкретный источник волокон в конечном счете был не особо важен. Что действительно имело значение для стороны защиты, так это факт производства большого количество аналогичной пряжи, ведь он не позволял уверенно утверждать, что обнаруженные в кармане обвиняемого волокна попали туда именно с рукава-маски, а не с одного из миллионов других изделий, изготовленных из той же самой пряжи. Любопытным было еще и то, что на внутренней поверхности маски не было обнаружено ни следов слюны, ни волос с головы, которые можно было бы там найти, если бы она надевалась.
Когда Рассел попросил у солиситора обвиняемого выяснить, не имелось ли у его клиента какой-либо одежды, содержавшей черные акриловые волокна, которая могла бы объяснить их появление в его кармане, нам прислали ряд образцов волокон для изучения. Два из присланных образцов оказались неотличимыми от волокон из рукава-маски. Рассел поинтересовался, с какого именно предмета они были взяты, – оказалось, что их источником были два джемпера, изготовленные из смеси волокон, которые на вид были совершенно разными. Тем не менее, проанализировав их с помощью ТСХ и нескольких других применявшихся в то время методик, мне удалось подтвердить, что оба джемпера содержали черные акриловые волокна, неотличимые от тех, что были найдены на одежде «нашего» обвиняемого. И когда криминалисты из КЛПБЛ провели собственный анализ для проверки моих результатов, они согласились, что соответствие текстильных волокон было не таким убийственным доказательством, как считалось изначально.
Я не знаю, чем все закончилось для обвиняемого, в интересах которого нас попросили провести собственное расследование. Помню же я это дело так хорошо потому, что оно наглядно проиллюстрировало один простой принцип: нельзя делать каких-либо выводов на основании вещественных доказательств, не рассмотрев, а при необходимости и не проверив другие возможные объяснения. Даже сейчас, несмотря на все достижения в области ДНК-экспертизы, совпадение ДНК не служит само по себе доказательством того, что кто-то что-то сделал. Оно лишь устанавливает наличие связи с этим конкретным человеком, которому может быть найдена, а может и не быть, какая-то альтернативная причина. Также это дело подчеркнуло, насколько важно проведение независимой проверки всех важнейших вещественных доказательств, полученных экспертами-криминалистами, чтобы принять во внимание все остальные возможные их интерпретации.
Примерно через четыре года после этого расследования я работала над другим делом, связанным с текстильными волокнами и Временной ИРА. Его возбудили после серии взрывов на севере Лондона, произошедших в период со 2 по 8 октября 1993 года. Вскоре после этого были арестованы трое подозреваемых. Спустя почти год один солиситор попросил нас изучить некоторые вещественные доказательства, связанные с его клиентом, которого я буду называть подозреваемым А.
Расследование для стороны обвинения было проведено экспертами из КЛПБЛ, которые очень хорошо поработали над другими делами, связанным с ИРА. Нам было необходимо проверить доказательства и позаботиться о том, чтобы в суде рассмотрели все возможные их интерпретации. Пожалуй, самыми важными из них были две, казалось, однозначно установленные связи. Первая из них – между одеждой и ковриком для ванной из квартиры подозреваемого А и оборудованием для изготовления бомб, обнаруженного там за панелью под ванной. Вторая связь была между той же самой одеждой и ковриком для ванной и взрывным устройством, размещенным на улице Хайгейт-Хай, но не сработавшим. Часть волокон, собранных с одежды двух других подозреваемых, с шарфа, забытого, как считалось, подозреваемым А в такси, а также с водительского сиденья прежде принадлежавшей ему машины, также, казалось, совпадали с волокнами коврика для ванной.
Когда я посетила КЛПБЛ в начале декабря 1994 года, большая часть найденных волокон была израсходована в ходе анализа. Тем не менее, изучив немногие оставшиеся, мне удалось подтвердить, что они действительно неотличимы от предположенных источников. Насколько большое значение это имело, однако, было уже другим вопросом.
Проверка потенциальных возможностей для перекрестного переноса показала, что предметы вряд ли могли быть загрязнены, прежде чем попали в КЛПБЛ. Впрочем, загрязнение было не единственным альтернативным объяснением того, почему текстильные волокна совпали. Например, помимо варианта, предложенного обвинением, было вполне вероятно, что на обнаруженное оборудование для изготовления бомб попали волокна, разбросанные по самой квартире. Никто не спорил с тем фактом, что подозреваемый А сдавал квартиру двум другим мужчинам; он просто утверждал, что не знал их и не был в курсе того, что они там прятали. То есть было бы не удивительным, если бы на их одежде нашлись бы волокна с коврика для ванной.
Когда в 1994 году состоялись слушания по этому делу в Центральном уголовном суде Лондона, сомнения по поводу доказательств обвинения против подозреваемого А, которые возникли в результате нашего расследования, казалось, нашли отклик среди присяжных. И хотя двое других подозреваемых были признаны виновными в заговоре с целью организации взрывов и приговорены к 25 годам тюремного заключения, присяжные не смогли вынести такой же вердикт и ему.
Бывают и такие дела, когда текстильные волокна становятся весьма убедительным доказательством связи между подозреваемым и жертвой или местом преступления. Тем не менее даже в подобных случаях чрезвычайно важно проверить и исключить любые возможности перекрестного переноса частиц или случайного загрязнения вещественных доказательств. Потому что, несмотря на то, что теперь мы осознаем все имеющиеся риски, ошибки все равно случаются. Так, например, один и тот же полицейский мог брать в руки предметы из нескольких разных мест. Либо волокна могли попасть на улику с одежды сотрудника полиции. Или же на предметы, имеющие значение для следствия, могли попасть волокна с объектов, расположенных в помещении, где работали криминалисты или подозреваемый А, а то и вовсе, как это однажды случилось во время моей работы в ЭКС, кусочки дряхлого переплета с записной книжки судмедэксперта могли упасть, когда тот нагибался над телом жертвы на месте преступления! Мы потратили изрядное количество времени, пытаясь идентифицировать синие волокна, слипшиеся между собой странным решетчатым узором, пока наконец не осознали, что именно произошло.
В другом деле, для работы над которым меня нанял один солиситор защиты, произошла ситуация, ставшая одним из примеров потенциального перекрестного загрязнения. Подсудимого обвиняли в попытке ограбления владельца магазина, совершенной, когда тот с дневной выручкой на руках направлялся в банк. Согласно отчету криминалистов, несколько волокон, обнаруженных на куртке обвиняемого, могли попасть туда с рубашки владельца магазина. С другой стороны, часть волокон, собранных со штанов и рубашки владельца магазина, а также с сумки с выручкой, могли попасть туда с кардигана, который был надет на обвиняемом в момент предположительного нападения на жертву. Таким образом, было принято заключение, что эти вещественные доказательства доказывают, что между двумя мужчинами был контакт.
