Одна из проблем с нераскрытыми делами вроде убийства Стивена заключается в том, что у них неизбежно долгая история расследований – как первичного, так и повторных. А поскольку это означает, что вещественные доказательства прошли через руки большего, чем обычно, количества людей, то и риск загрязнения значительно вырастает. Поэтому я пошла на необычный шаг и наняла человека, призванного контролировать качество проделанной криминалистами работы в дополнение к остальным сотрудникам. На эту отдельную и совершенно независимую роль я выбрала Рос Хаммонд, которая смотрела свежим взглядом на все, что эксперты-криминалисты обнаруживали и собирались представить в качестве улики. Ее задачей было установить, могло ли загрязнение вещественных доказательств быть альтернативным объяснением установленной связи. В рамках этого (и перед выступлением в суде) Рос была предоставлена возможность присутствовать в зале суда, чтобы выслушать показания всех свидетелей, прикасавшихся к ключевым вещественным доказательствам на случай, если что-то из сказанного ими могло поменять заключение, к которому она пришла сама. Это был большой труд, порученный еще одному очень талантливому эксперту-криминалисту.
К тому времени мы уже помогли раскрыть множество других громких нераскрытых дел. И с каждым успешным случаем в людях росла уверенность в нашей способности разобраться даже в самых запутанных происшествиях. Кроме того, каждое новое дело нас еще и чему-то учило. Так, расследуя убийство Стивена Лоуренса, мы решили вернуться на место преступления, чтобы попытаться понять, что именно там произошло.
Имелись разные описания нападения на Стивена Лоуренса. Среди них было заявление очевидца, который якобы видел, как один из напавших размахивал тупым предметом – ему показалось, что это был какой-то прут или шест. Среди всего, на что наткнулась полиция, единственным соответствовавшим общему описанию был кусок стойки лесов, обнаруженный в саду по соседству. Монтажники строительных лесов помечают стойки краской, чтобы их было проще собирать. Таким образом, мы начали расследование с изучения куска стойки и краски на нем, после чего принялись искать краску на верхней одежде Стивена. И хотя никаких ее пятен обнаружить так и не удалось, мы заметили на его одежде несколько красных волокон.
В ночь смерти Стивена было холодно, и, как уже упоминалось, на нем было несколько слоев одежды, включая красную рубашку поло. То есть в найденных красных волокнах, совпадавших с волокнами поло, на внешних слоях одежды не было особой значимости, если не считать того, что некоторые из них нашлись снаружи его куртки. Это означало, что они могли быть перенесены на одежду того (или тех), кто на него напал, вместе с волокнами куртки и другой внешней одежды.
После этого мы изучили образцы с клейкой ленты, взятые с одежды подозреваемых, и вскоре начали находить на них красные волокна двух разных типов. Часть из них была из того же хлопка, а часть – из того же полиэстера, что и волокна с рубашки поло. Сначала мы нашли их на полосках клейкой ленты, приложенных к одежде Добсона, а затем и на тех, которыми брали образцы с вещей Норриса. Тогда-то мы и подумали, что, возможно, нащупали что-то. Мы уже поняли, что сделанное во время первоначального расследования предположение о том, что большинство перенесенных волокон, если не все, были бы утеряны за прошедшее между нападением и арестом время, могло быть ошибочным. Вот почему, когда я взялась за это дело во второй раз, мы и начали искать волокна, перенесенные в обратном направлении, – от Стивена к подозреваемым. Возможно, 80 % волокон и отпали бы в течение первых нескольких часов, как повсеместно считалось в то время, но лишь при условии, что преступник продолжил носить эту одежду. С другой стороны, если он отправился прямиком домой, снял одежду и повесил ее в шкаф, было вполне резонно ожидать, что часть перенесенных волокон останется на ней спустя две недели, два года или даже десятилетия. А именно так он и мог поступить, опасаясь быть опознанным по одежде, которая была на нем в момент нападения.
Количество волокон, которые люди переносят друг на друга во время стычки, зависит от того, что было на них надето, от характера, интенсивности контакта и его продолжительности. Прежде всегда считалось, что нападение на Стивена было молниеносным. Тем не менее, задумавшись над тем, что требовалось для нанесения ему тех ножевых ранений, приняв во внимание заказанное полицией исследование динамики всего случившегося с медицинской точки зрения, мы начали осознавать, что произошедшее должно предполагать серьезный контакт. Воодушевленные уже обнаруженными красными волокнами, мы принялись искать составляющие других предметов одежды Стивена, таких как его вязаный пояс, манжеты куртки и зеленые штаны. На этот раз, лучше понимая динамику нападения, мы внимательно осматривали верхнюю одежду нападавших, их джинсы и/или штаны.
Полиция изъяла у каждого из подозреваемых ряд предметов. Что касается братьев Акорт, представители закона, судя по всему, планировали изъять одежду и другие предметы из их дома в течение двух недель после убийства Стивена. Как я поняла, хоть патрульные и были на месте в назначенное время, сами полицейские не явились. Тем не менее они взяли некоторые джинсы и несколько пар ботинок и другой обуви у братьев Акорт позднее. Также имелась зеленая футболка с порезами в нижней части справа, которые явно были сделаны острым предметом, прошедшим через складки ткани. Следы крови отсутствовали. И хотя нам и удалось найти на ней красное волокно, ничто не указывало на то, было ли оно перенесено с источника напрямую либо же, к примеру, через одежду других подозреваемых.
После обнаружения красных волокон на одежде Добсона и Норриса мы нашли и другие. Так, несколько зеленых волокон на свитере Норриса соответствовали материалу штанов Стивена. Были также зеленые и голубые волокна из полиэстера, соответствовавшие манжетам и поясу на куртке и кардигане Добсона.
В ходе тщательного анализа красных волокон с помощью микроспектрофотометра мы заметили, что в результатах по одному из красных хлопковых волокон с куртки Добсона имелся дополнительный компонент, напоминавший тот, что обычно дает кровь. Проведя ряд анализов по всей длине волокна, мы получили такой же результат лишь на определенных участках. Таким образом, хотя куртка уже неоднократно безуспешно исследовалась на следы крови, она на ней все-таки могла быть. Кроме того, раз волокна были и на самой одежде, не могли ли они попасть с нее и на швы бумажных пакетов, в которых она хранилась?
Сосредоточившись на куртке и кардигане Добсона, а также на паре джинсов и свитере, принадлежавших Норрису, на которых нашлись остальные волокна, мы собрали щеткой все твердые частички из швов бумажных пакетов и посмотрели на них в микроскоп. Среди всего мусора из пакета, в котором лежала куртка Добсона, мы разглядели многочисленные крошечные фрагменты крови, а также крупную чешуйку засохшей крови с проходящими через нее двумя текстильными волокнами, совпадающими с волокнами кардигана Стивена. Затем мы провели ДНК-экспертизу этой крови – она показала, что ее ДНК совпадает с ДНК убитого юноши.
Раз там имелась чешуйка засохшей крови, мы понимали, что на куртке, с которой она отлетела, должно быть и пятнышко, не замеченное прежде ни нами, ни криминалистами из ЭКС. Но когда мы снова изучили куртку, нам по-прежнему не удалось ничего на ней обнаружить. Тогда мы решили снова осмотреть ее всю под микроскопом, способным увеличивать до 40 раз. Это было куда более трудоемкой и кропотливой процедурой, чем может показаться, особенно с серой курткой вроде той, что была у Добсона, поскольку серая ткань этого типа на самом деле представляет собой смесь черных и белых волокон. То есть каждый раз, когда нужно сфокусироваться на очередном крошечном участке, глазам приходится постоянно подстраиваться, чтобы все тщательно разглядеть и перейти к следующему.
