Габриэль посылает мне кривую улыбку и смотрит на Люка.
— Можно и так сказать.
— К несчастью, — добавляет Люк. Он, вроде, улыбается, но за
этой улыбкой спокойствием и не пахнет. Даже находясь на расстоянии фута, я
чувствую, как напряжено его тело, сгруппировавшееся, готовое к бою. Его челюсть
и кулаки сжаты, и весь вид демонстрирует желание что-нибудь ударить... или кого-нибудь.
Могу поклясться, что видела крошечный язычок пламени, проскользнувший в его
кулаке и вновь скрывшийся за костяшками пальцев.
Я просто стою здесь, онемевшая, с телом, гудящим от растущих
в воздухе электрических зарядов, и размышляю, когда же я попала в Сумеречную
зону
[10]
.
Потому что, пока мой взгляд скользит от Люка к Гейбу, я абсолютно уверена, что
это все не может быть реальностью. Я даже начинаю задумываться, не подмешал ли
мне Джексон чего-нибудь в пиво.
Анжелика, осознав, что на нее никто не обращает внимания, недовольно
смотрит на меня, прежде чем снять свою джинсовую куртку и, оставшись в одной
футболке с непомерно глубоким вырезом, вклиниться между Гейбом и Люком прямо
передо мной. Таким образом, я в буквальном смысле освобождена из странного
электрического поля между ними. Но Тейлор тут же отпихивает ее плечом.
— А где Адам? — спрашивает она Анжелику приторно-сладким
голосом с соответствующей фальшивой улыбкой.
Анжелика опускает свою пятку на ногу Тейлор.
— Какой Адам?
Я ощущаю, как у меня кружится голова, и понимаю, что не
дышу. Я отхожу от группы, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь прийти
в себя.
— Ну... — шепчет низкий голос Люка мне прямо в ухо, заставляя
вздрогнуть. Я открываю глаза и чувствую — ноги как будто ватные. Он улыбается в
своей причудливой манере — только половиной рта — и убирает с моего лица прядь
волос, заправляя ее за ухо. — Я надеюсь, ты позволишь мне отвезти тебя домой?
Прислушавшись к своему бешено колотящемуся сердцу, я делаю
вывод, что уход с Люком, не самая лучшая идея. Я смотрю на Гейба, который все
еще не отрывает от меня свой взгляд. Кровь приливает к моему лицу и шее, и я понимаю,
что оставаться здесь будет еще большей ошибкой.
Я подхожу к Райли.
— Может, ты все-таки готова ехать? — Мне кажется, мой голос
звучит совершенно отчаянно.
Она смотрит на Тревора и улыбается.
— Прости, Фи, — отвечает она и пожимает плечами.
Я чувствую тепло Люка, слишком близко, но не оборачиваюсь,
чтобы посмотреть на него.
— А я готов, — говорит он.
О Боже. Почему я не могу дышать?
Мои глаза скользят в сторону Гейба, и это ошибка: он
по-прежнему смотрит на меня, а это совершенно не помогает восстановить мое
сбившееся дыхание. Я отвожу глаза... Никак не могу решить... И тут я вижу Рифа
со всей его группой, выползающего из черного пикапа.
Дерьмо.
Я поворачиваюсь к Люку, осторожно, чтобы не встретиться с
ним глазами.
Кислородное голодание делает мысли вялыми, но я стараюсь не
запинаться:
— Эм... Ну ладно, мы можем ехать... я думаю... если хочешь.
Райли следит за женской борьбой, которая вот-вот начнется
прямо у всех на глазах. Я слегка повышаю голос, чтобы она меня услышала.
— Райли. — Она смотрит в мою сторону. — Я собираюсь с
Люком... Ладно?
Блики костра отражаются в ее глазах, она улыбается,
показывая, что поняла, и кивает.
Я еще раз бросаю взгляд на Гейба, который встречается со
мной глазами и одаривает своей светящейся улыбкой, и затем чувствую горячие,
почти обжигающие пальцы Люка сквозь ткань рубашки на своей спине. Я улавливаю
запах корицы, когда он наклоняется и шепчет:
— Идем.
Из-за его прикосновения я чувствую, как приятное покалывание
появляется внизу живота и, усиливаясь, распространяется по всему телу. Я
позволяю ему отвести меня к его машине.
ЛЮК
Итак, Он послал Габриэля. Не просто ангела… Доминиона.
Защитника со Второй Сферы. И не просто Доминиона, а Свою левую руку — Габриэля.
Это может означать лишь одно: душа Фрэнни стоит того, чтобы за нее бороться.
Мы уходим с вечеринки, и Фрэнни заценивает мою машину:
— Круто! Шелби Кобра. В отличном состоянии! Это классика шестьдесят
седьмого года?
Не могу удержаться от улыбки.
— Шестьдесят восьмого. Ты знаешь толк в Мустангах.
Она поворачивается ко мне и улыбается, и я внезапно поражен
тем, насколько она живая. Не то чтобы все смертные не живы по определению, но
ведь есть «степень» живости. Некоторые люди скорее мертвы, хотя уверены в
обратном. Фрэнни ни одна из них.
— Кстати, это было впечатляюще.
Она стреляет в меня глазами.
— Что именно?
— Кинуть здорового парня на землю.
Ее глаза распахиваются.
— Ты видел?
— Ага. Он, наверно, весит вдвое больше тебя, поразительно.
Она отворачивается и смотрит в окно.
— Да ладно... — Но я могу с уверенностью сказать — она
улыбается.
— Ну...
— Что «ну»?
— Где ты этому научилась?
— Дзюдо. Восемь лет.
— Интересно. — Мне нравится эта девчонка... с каждой минутой
все больше и больше. — Итак... куда?
Она поворачивается ко мне с намеком на улыбку на губах.
— Мне казалось, ты собирался отвезти меня домой.
Она расслабляется, двигая плечами в такт музыки, льющейся из
стерео.
— Правда? Ну, если это то, чего ты хочешь...
Ее брови ползут вверх, а на лице проницательная улыбка — поднимаются
одни уголки губ.
— А у тебя было что-то иное на примете?
— Ну, мы могли бы поработать над нашей схемой по
английскому, — говорю я, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок.
— Серьезно? И это твой план горячего свидания?
— Прости, я не знал, что мы на «свидании». — И в этот раз я
не могу сдержать смеха, когда она съеживается. — Ну, так как горячо ты любишь?
У меня есть разные уровни. Начиная с теплого Люка и (тут я говорю буквально)
заканчивая Люком-Жарче-Чем-Ад.
Я наблюдаю, как ее щеки заливаются румянцем, а салон
наводняется запахом имбиря. Значительный прогресс.
