— Да.
— И я сказал тебе, что верю.
— Да.
— Тогда все и началось. Любой опытный ангел мог услышать
твои мысли. Но обычно я не могу читать мысли демона.
Люк сужает глаза.
— Ты лазил в моей голове? — рычит он.
Гейб фыркает.
— Да. Очень хотелось тебе сообщить, что твой план — отстой.
Ты влюбился, и это основная причина, почему он полетел ко всем чертям.
Я встречаюсь с Люком глазами.
Он тоже меня любит?
Люк впивается взглядом в Гейба, а затем поворачивается к
окну.
В голове у меня все перемешалось. Мысли, эмоции, образы, — все
летает в случайном порядке.
Я понимаю, что все это невозможно, но тут же вижу — это
правда.
И маленькая часть меня испытывает облегчение, словно я
знала, что так и будет.
Люк-Люцифер-Жар-Рога-Демон.
Как-то это все кажется более реально здесь, в доме Гейба, чем
в квартире Люка.
Гейб.
Я слышу свой вздох, когда кусочки мозаики складываются в
моей голове.
Гейб-Габриэль-Светящаяся-улыбка-Его-предупреждения. И то,
что он только что сказал... Любой опытный ангел мог услышать...
Нет.
Я смотрю на Гейба, не в силах скрыть ошеломление на своем
лице.
Ангел?
Он смотрит на меня настороженными глазами, и отвечает на мой
непроизнесенный вслух вопрос:
— Да.
— Нет!
Почему это гораздо труднее принять, чем то, что Люк — демон?
Потому что ангелов не существует... как и Рая... как и Бога.
Комната начинает вращаться, и я наклоняюсь, кладя руки на
колени, пытаясь втянуть воздух в опустевшие легкие. Но мое горло перехватывает,
полностью перекрывая поток воздуха, когда я думаю о Мэтте.
Если Бог существует, почему он забрал моего брата?
Мои колени подкашиваются, и последнее, что я чувствую,
прежде чем потерять сознание, — руки Гейба, ловящие меня.
_________________
Когда я открываю глаза, взволнованное лицо Люка — первое,
что я вижу. Он сидит на краю дивана и держит меня за руку. За его спиной маячит
Гейб.
Я глубоко вдыхаю и пытаюсь сесть, но Люк мягко опускает меня
обратно на диван, поправляя мою подушку.
— Я ничего не понимаю. — Мой голос еле слышен.
Люк пристально глядит на меня своими неповторимыми глазами.
— Спрашивай меня, что хочешь.
В моих мыслях абсолютный бардак.
— Вы здесь... вы оба... что... почему? — Я, наконец,
справляюсь с сухим ртом и дрожащим голосом.
Его голос мягок, будто он говорит с испуганным ребенком.
— Потому что ты здесь.
— Я... вы здесь из-за меня?.. — Я чувствую, как кровь
отливает от головы, и я вновь вижу танец звезд перед глазами.
— Да.
— Зачем? — шепчу я.
Губы Гейба расплываются в ироничной улыбке.
— Ну, я должен защитить тебя от него. — Он кивает на Люка.
Все мое тело трясет, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.
— Защитить меня от... Люка?
Гейб поворачивается к Люку, презрение ясно написано на его
лице.
— Так ты ей не сказал? Ты настоящий козел, знаешь об этом?
Люк выглядит измученным, когда резко встает и идет к окну.
Он хватается за подоконник так крепко, что я поражаюсь, как дерево еще не разлетелось
в щепки. Его взгляд прикован к полу.
Гейб садится рядом со мной на диван. Он обнимает меня, и я
прижимаюсь к нему.
— Он здесь, чтобы отметить твою душу для Ада.
— Отметить мою душу... — Я чувствую, как снова плывет
голова, яркие вспышки звезд возникают перед глазами. Затем мое дыхание
перехватывает, когда я начинаю размышлять, почему принадлежу Аду.
— Из-за... того, что случилось?
Гейб крепче прижимает меня к себе.
— Нет. Это никак не связано…
Люк отрывается от окна и вопросительно смотрит на нас с
Гейбом. Я отвожу глаза и крепче прижимаюсь к Гейбу.
— Тогда почему я?
Гейб пронзает Люка острым взглядом, и внезапно Люк выглядит
растерянным.
— Я никогда не знал наверняка, — говорит он, наконец. — Единственное,
что было мне известно, — мне необходимо срочно тебя отметить.
— Хм, похоже, Бехерит очень тебе доверяет, — говорит Гейб с
сарказмом.
— Закрой рот, я не обязан был это знать.
Но затем он смотрит на меня в объятиях Гейба и опускает
взгляд на руки.
— Успокойся, — говорит Гейб примирительно. — В любом случае,
ты не плохо осведомлен.
Люк кивает, но ничего не говорит.
Гейб притягивает меня ближе.
— Ты особенная, Фрэнни. У тебя есть особенные...
способности. Некий дар, за который обе стороны, в буквальном смысле, убили бы.
— Обе стороны? Типа Рай и Ад?
Он кивает.
— У меня нет никакого дара.
— Нет, есть. — Он смотрит на Люка. — Так ведь?
Глаза Люка отрываются от пола и смотрят в мои.
— Ты видишь определенные вещи, Фрэнни.
— Понятия не имею, о чем ты.
— Ты обладаешь Видением... Видения... Галиб, папа Тейлор. Ты
знала.
Горло сжимается, когда я думаю о тех ужасных кошмарах,
которые я вижу, прежде чем они произойдут в реальности. Лица, вспышками
появившиеся в моей голове: Мэтт, бабушка, Галиб, мистер Стивенс, многие другие.
Гейб тянет меня назад и смотрит в глаза.
— Но это еще не все. Есть нечто гораздо большее.
Я оглядываюсь на Люка, его лицо становится абсолютно белым.
Он медленно качает головой. Гейб смотрит на него и кивает.
— Внушение... — шепчет Люк, он морщится, как будто его атаковала
внезапная мигрень... Он опускает голову и трет переносицу. — Нечестивый Ад...
— Что? — спрашиваю я. Все тело у меня дрожит, и Гейб вновь
обнимает меня.
— Гитлер, Моисей... Что у них общего?
Я не в настроении разгадывать его загадки.
— Просто скажи мне, что происходит. — Ненавижу себя за то,
что мой голос так тих и слаб.
— Ты знаешь историю Моисея? Он умел заставлять людей
слушать, чтобы они изменили свое мнение, свои мысли. Когда Люцифер увидел, что может
делать Моисей, через него уже действовал Бог, и он понял, что облажался. В
следующий раз, когда появился некто с такими способностями, Люцифер боролся,
грязно боролся, и, в итоге, победил. Все мы знаем, что происходило в нацистской
Германии, никогда не было ничего подобного ни до, ни после войны. До сих пор...
— Он обменивается многозначительными взглядами с Люком, а затем смотрит на
меня. — До тебя. — Я смотрю на Люка, стоящего с широко раскрытыми глазами и
ртом, он явно в ужасе. — Слушай. В этом все и дело. Если они доберутся до
тебя... — Гейб указывает подбородком в сторону Люка. — Ты станешь новым
Гитлером, только еще хуже. Если останешься с нами, будешь Моисеем, и силы твои
увеличатся. — Он сжимает челюсть и качает головой. — И ты не наивна в том, что
думаешь, что люди изначально рождаются хорошими, Фрэнни.
