И хотя я знаю, что она лжет, боль в груди фактически лишает
меня возможности двигаться.
— Ты так не думаешь.
— Думаю. Мне не нужен кто-то, кто любит меня только потому,
что должен. Я хочу того, кто будет любить меня... потому что это я. — Я
чувствую, как мое сердце разбивается, когда она поворачивается к Габриэлю. — Что
нужно, чтобы ты меня отметил?
— Тебе нужно простить себя.
На мгновение боль явственно видна на ее лице, но она тут же
справляется с собой.
— Простить себя... за Мэтта, ты имеешь в виду?
— Да, — отвечает Габриэль с грустной улыбкой.
Все во мне хочет, чтобы она была в безопасности... хочет,
чтобы Габриэль защитил ее. И я никогда не скажу ей, что если она будет отмечена
для Рая, все, что есть между нами, навсегда изменится. Правильно сказал
Габриэль: неважно, кем я становлюсь, я существо Ада. Фрэнни жива, и ее
приоритеты станут другими, как только она будет привязана к Раю. Она больше не
будет нуждаться во мне. Она будет в безопасности.
— Сделай это, Фрэнни, — говорю я и отворачиваюсь. Потому
что, как бы ни были чисты мои намерения, боль в словах слышна прекрасно.
Мы все молчим довольно долго. И когда я поворачиваюсь
обратно, Фрэнни выглядит неуверенной. Потерянной.
Наконец Габриэль произносит:
— Как бы я ни ненавидел себя за то, что говорю такое, но это
неверная причина. Рано или поздно ты простишь себя. И как только это
произойдет, ты будешь отмечена для Рая. Но сейчас... это не то, что можно
сделать насильно... Даже ради него. — Последние слова он буквально выплевывает,
и его лицо выглядит совсем не ангельским.
Фрэнни смотрит на меня, и слеза скользит по ее щеке. Она
бросается в мои объятия, практически выбивая из меня дух.
— Люк, не делай этого! Мы что-нибудь придумаем!
Я могу чувствовать, как бьется ее сердце, наравне с моим. Я
наклоняюсь и целую ее, а затем смотрю на Габриэля.
— Давай сделаем это.
— Стойте! Нет! — кричит она, крепче прижимаясь ко мне и
утыкаясь мне в грудь.
— Фрэнни, — говорит Габриэль своим мягким, мелодичным
голосом. — Люцифер прав. Если вы хотите быть вместе, нужно попробовать.
Фрэнни отрывает свое лицо от моей груди и смотрит на него.
Он снова светится... показушник. Тем не менее, кажется, это срабатывает, потому
что ее хватка ослабевает. Но потом я чувствую ее руки на своем лице и не могу
сопротивляться, когда она притягивает меня в поцелуе.
Габриэль делает шаг ко мне.
— Сними футболку.
Я стягиваю ее через голову, и Фрэнни отбирает ее у меня,
зарываясь в нее лицом.
Габриэль поднимает руку к моему лбу, и я замечаю, что она
влажная.
И затем я горю... жарче, чем в Огненном Озере.
Святая вода.
Естественно, этот проклятый Щит Света включает в себя святую
воду. Эти святые вообще ничего без нее сделать не могут! Я задерживаю дыхание.
Больно, как никогда. Закрываю глаза, стараясь держаться. Я чувствую, как на лбу
появляются волдыри в местах, где Габриэль рисует знаки.
Когда его рука перемещается на мою грудь, я вижу красный
пузырящийся отпечаток его ладони напротив моего сердца, я слышу стон, который так
и не смог сдержать. Это все, что я могу себе позволить, чтобы не отстраниться
от его прикосновения. Я морщусь, понимая, что Габриэль наслаждается процессом.
Прекращай ныть, как ребенок! Ты же сам этого хотел!
Я крепче сжимаю зубы, осознавая, что Фрэнни, рыдая, мертвой
хваткой вцепилась мне в руку.
Габриэль произносит какие-то незнакомые слова на древнем
языке. Но я не слышу ничего, кроме Фрэнни. Она все, что имеет значение. И вот
она уже в моих объятиях, целует израненную кожу на груди. Я открываю глаза и
вижу ее лицо, покрытое дорожками слез.
— Прости меня, — шепчет она сквозь рыдания.
Моя боль растворяется в ее глазах. Я обнимаю ее и улыбаюсь.
— Зачем ты говоришь такие глупости?
Я чувствую, как резко она выдыхает, всхлипывая в последний
раз. Она осторожно касается моего покрытого волдырями лба.
— Ты в порядке?
— Никогда не было лучше.
Я забираю свою футболку из ее рук и вздрагиваю, когда ее
пальцы прокладывают дорожку по рубцам на груди. Я беру ее за руку и веду к
двери.
— У нас есть еще одна остановка.
ФРЭННИ
Между нами и дедушкой его журнальный столик, он сидит на
диване, поставив локти на колени, забыв о трубке в своей руке. Он выглядит
очень бледным, на секунду я опасаюсь, что мы организовали ему сердечный
приступ.
Он смотрит на Люка, сидящего рядом со мной.
— Демон, — повторяет он уже в шестой раз. Сначала он
рассмеялся и велел нам перестать его разыгрывать. Теперь он не смеется.
Люк выдерживает внимательный взгляд дедушки.
— Я был. Сейчас я точно не знаю, кто я...
— Человек, — говорю я. — Ты превращаешься в человека.
Люк посылает мне неуверенную улыбку.
— Как так получилось? — голос дедушки срывается. Он необычно
слаб.
— Фрэнни... особенная, — говорит Люк
Теперь голос дедушки громок, как никогда.
— Это я и так знаю! Это ничерта не объясняет! Зачем ты
здесь?
— Прошу прощения, сэр, но это как раз объясняет очень много.
У Фрэнни есть особенные таланты. Силы, которые имеют огромное значение для
Преисподней. Я пришел забрать ее душу в Ад, но ее дар изменил меня.
Дедушка вскакивает с дивана.
— Отойди от нее! Фрэнни, иди сюда! — Он бросается к нам и
хватает меня за руку, перетаскивая на свою сторону журнального столика. Он
кладет руки мне на плечи, защищая.
— Дедушка, пожалуйста. Просто выслушай нас.
— Да я уже все услышал. Ясно и четко, — говорит он, глядя на
Люка. — Убирайся туда, откуда пришел. Фрэнни ты не получишь.
— Да он не хочет меня, — сбалтываю я, не подумав, и резко
краснею, смущенно улыбаясь Люку. — В общем, не в этом смысле.
Люк улыбается мне в ответ, но затем его лицо становится
серьезным.
— Сэр, мне очень нужна ваша помощь.
Такого яда в голосе дедушки я не слышала никогда.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе затащить мою внучку в ад?
— Нет, я хочу, чтобы вы помогли мне отметить ее душу для
Рая.
Я резко выдыхаю и вырываюсь из рук дедушки.
— Ну ты и гад! Ты сказал, что хочешь, чтобы дедушка помог
нам скрыться!
