— Ты должна понять, как простить себя, Фрэнни. Я думаю, твой
дедушка — тот, кто может тебе в этом помочь. Щит, возможно, сработает, но если
нет, то Габриэль — единственный, кто сможет обеспечить тебе защиту. Он любит
тебя, и он не последний человек в отряде Большого Парня. Он сможет защитить
тебя и от него.
— Я хочу, чтобы это была моя жизнь! Ты что, не понимаешь?
— О чем вы вообще? — Дедушка выглядит испуганным и
запутавшимся.
— Душа Фрэнни не может быть отмечена для Ада, если ее уже
призовут к Небесам. Но Раем она быть отмеченной не может, если не простит себя
за М...
— Прекрати! — кричу я. — Просто остановись! Я не хочу этого!
— Но это необходимо, — говорит Люк, глядя мне прямо в глаза.
— Иди ты к черту!
— Пойду, но не хочу тащить тебя с собой.
Я разочарована, гнев наполняет меня. Я хочу убить его за то,
что ударил меня ножом в спину.
— Пошел вон!
— Фрэнни? — В своем гневе я позабыла о присутствии дедушки. —
Поговори со мной.
Я смотрю на него, но все расплывается перед глазами из-за
потока слез. Я обнимаю его и прижимаюсь к нему изо всех сил. Он садится на
диван и тянет меня за собой, так, что, в итоге, я сижу, держа голову на его
плече, и плачу, плачу, плачу. Когда я поднимаю голову и смотрю вокруг, Люка уже
нет.
— Что он имел в виду? О прощении себя?
Слезы вновь катятся по щекам и горло перехватывает. Я не
могу рассказать. Не могу ведь? Не дедушке. Потому что если он возненавидит
меня, это меня убьет. Но когда я смотрю в его глаза, я вижу в них мудрость и
любовь...
— Я убила Мэтта, дедушка.
Он ничего не говорит, но когда слезы вновь начинают
струиться у меня из глаз, он притягивает меня в медвежьи объятия, и я чувствую
себя в безопасности... как никогда за последние десять лет. Я прижимаюсь к
нему, обессиленная.
Когда я просыпаюсь, он все еще обнимает меня. И затем мы
говорим... и я рассказываю ему все.
Он молчит довольно долго, и я уверена, что все разрушила.
Теперь он знает, какой я ужасный человек, ничто уже не будет как прежде.
Но потом он смотрит мне в глаза.
— Похоже, ты несла этот груз на плечах очень долго. — Он
ненавидит меня. Я знала, что так будет. Я чувствую, что в моей груди дыра,
словно сердце вырвали оттуда. — Послушай, Фрэнни, меня там не было, и я не
знаю, что случилось на самом деле, но я понимаю, что ты чувствуешь. — Он гладит
меня по спине. — И если то, что ты рассказала, правда, это был ужасный
несчастный случай.
Я качаю головой. Как я могу избавиться от своей вины?
— Но я была так зла... Я ненавидела его.
— Уверен, ты не смогла бы ненавидеть никого, даже если бы
очень старалась, Фрэнни. Это не похоже на тебя. То, что случилось... это
случилось. В этом нет ничьей вины. — Но он ошибается. Это моя вина. — У
каждого есть свое дерьмо, которое он таскает с собой повсюду. Это я знаю не
понаслышке. После того, как твоя бабушка умерла... — Он умолкает, качая головой
и сжимая мои плечи крепче. — Это особенности человеческой натуры — винить себя
за то, что случилось что-то плохое. Мы все время думаем, что могли бы сделать
или не сделать, чтобы предотвратить этот ужас.
Я вижу вину на его лице, и это меня убивает.
— В том, что случилось с бабушкой, нет твоей вины, дедушка. —
Только моя. Я должна была убедить маму поехать и проверить, все ли в порядке.
— Но это не значит, что я так не считаю. — Он убирает руку с
моих плеч и сжимает мою ладонь. — Вы с Мэттом были так близки, как никто
другой. Я не знаю, что произошло на том дереве, но как бы то ни было, ты не
собиралась причинить ему вред. Поэтому пришло время увидеть все так, как было на
самом деле: как несчастный случай.
Я чувствую, что огромный камень вины и горя, который я ношу
внутри все эти десять лет, немного уменьшается. Часть того, что говорит
дедушка, — правда. Я не хотела убивать Мэтта. Может быть, я не чудовище?
Но чувство вины от этого меньше не становится.
Я придвигаюсь к дедушке, и мы сидим так еще в течение часа.
Глава 20. Монолог Дьявола
ЛЮК
Три дня я сидел на ветке дерева перед окном Фрэнни, прежде
чем она стала со мной разговаривать. Тяжелое время для экзаменов, но у нее ведь
есть влиятельные друзья. И с некоторой божественной помощью она окончила школу
хорошо.
Я не собирался идти на выпускной. Ну, на самом деле, зачем
мне школьный аттестат? Но потом я подумал, что если я действительно становлюсь
смертным, может, он мне и пригодится.
Я прячусь в тени экрана, ожидая Фрэнни, когда чувствую
хлопок по плечу. Я оборачиваюсь и обнаруживаю позади себя Габриэля,
опирающегося на ворота и ухмыляющегося мне. Поразительно, я словно слепой без
своего шестого чувства, которого, по большей части, теперь нет.
Он окидывает взглядом нелепую бордовую мантию, развевающуюся
на мне.
— Милая вещичка.
— Иди к Черту.
— Это вряд ли, — говорит он, пожимая плечами.
Я смотрю на трибуны и вижу, как Фрэнни появляется со своей
семьей.
— Почему ты... — Я киваю на Фрэнни.
— Отступил? — заканчивает он за меня. — Потому что она
сделала свой выбор.
— С чего ты взял?
Он ухмыляется.
— Ты ведь шутишь, правда? Посмотри на себя.
До меня доходит. Я на грани превращения в человека. И она
сделала это для меня. Вот, как сильно она хотела меня. То, что осталось от моей
адской энергии, разрядом проходит по моему телу.
— А ты, полагаю, вышел сухим из воды? Все еще крылатый?
— О другом и речи не шло.
— Если бы она... Если бы все было иначе, ты бы отказался от
крыльев?
Его глаза на мгновение останавливаются на Фрэнни, а затем
вновь возвращаются ко мне. Он улыбается и приподнимает одну бровь.
— Можно подумать, у меня бы был выбор.
Но в его глазах я вижу то, что он пытается скрыть. Возможно,
даже от себя... он добровольно бы отказался от всего ради нее.
Он отходит на пару шагов.
— То, что ты больше не представляешь для нее угрозы, не
значит, что я не буду следить за тобой. Только дай мне повод, и я размажу тебя
по стенке. — А затем он исчезает. Исчезает, как будто его никогда тут и не
было.
Я смотрю через футбольное поле на то, как мама Фрэнни
поправляет волосы и конфедератку дочери. Только на Фрэнни эти идиотские колпак
и халат могут смотреться так сексуально. Я представляю, что надето у нее под
мантией. Надеюсь, мне выпадет шанс выяснить это позднее. Я уже точно знаю, что
это не красный лифчик. Может, что-нибудь черное... и кружевное...
