— Сначала вспомни, что произошло на самом деле.
Мэтт садится на край моей кровати. Люк отстраняется от меня
и идет к двери, вставая рядом с Гейбом и отдавая Мэтту свое пространство.
— Я упал, потому что пытался подняться слишком быстро. Это
была моя вина.
Мое горло сжимается, когда я вспоминаю.
— Нет. Я схватила тебя за ногу. Я разозлилась и сбросила
тебя с дерева.
— Хватит. Ты казнишь себя столько времени. Это не было твоей
виной. Тебе нужно отпустить это. — Он обнимает меня, и мне так хорошо, что я
хочу просидеть так вечность.
— Я просто хотела, чтобы ты вернулся, — говорю я, наконец.
Он улыбается.
— И я здесь.
Мое сердце все тяжелее и тяжелее.
— Не совсем так. Ты все еще мертв.
— Ты права. У меня нет той жизни, которая была бы, если бы я
не упал с дерева. Но это не делает мое пребывание здесь менее важным. Ты не
должна считать мою смерть своей виной.
Он смотрит на меня довольно долго, а я не знаю, что сказать.
Наконец, он говорит:
— Габриэль считает, что тебе нужно простить себя, иначе мы
не сможем защитить тебя. — Улыбка появляется в уголках его губ. — Ты должна это
сделать. Не могу я провалить свое первое задание из-за несговорчивости клиента.
Это будет весьма неудачной пометкой в моем резюме на всю оставшуюся...
вечность.
— Я не могу...
Его улыбка исчезает, когда он меня прерывает:
— Габриэль говорит, что ты должна понять, почему не можешь
отказаться от чувства вины.
— Потому что... — Я борюсь со слезами, пока достаю из-под
матраца дневник Мэтта. Я думаю обо всех своих мыслях в этой книге, записанных
для Мэтта. Обо всех вещах, рассказанных мною ему, чтобы он оставался частью
моей жизни. О том, как мне нужно было сохранить его в сердце. — Это чувство мне
необходимо, чтобы помнить. Мне нужно держаться за него, чтобы не забывать... ощущать
тебя живым.
И тут я понимаю, что мне пора это прекратить. Избавиться от
этого внутри...
— Как мне это сделать? Опустить его?
— Это нормально — грустить о смерти, но от вины тебе нужно
избавиться. Это должно идти изнутри. Тебе нужно вспомнить, что произошло на
самом деле.
Я утыкаюсь лбом в колени и закрываю глаза, ожидая, когда
тошнота прекратиться, но она лишь становится сильнее, когда я вновь переживаю
тот момент в голове.
Мэтт оступается, его нога соскальзывает. Я вижу это за секунду
до того, как раздается его стон. Я поднимаю глаза и пытаюсь поймать его, но в
руках у меня остается лишь кроссовок. Я слышу его крик и удар о землю.
Мои глаза распахиваются, и я кидаюсь к корзине для мусора.
Мэтт обнимает меня, и я прячу лицо у него на груди, дрожа.
Наконец, я поднимаю голову и смотрю на него, слезы льются по
моим щекам.
— Почему ты упал?
Он пожимает плечами.
Я не удивлена, что в голове у меня полный бардак, но то, что
я внезапно начинаю злиться на Мэтта, меня шокирует.
Я отталкиваю его.
— Ты должен был лезть медленнее, более осторожно!
Он кивает.
— Ты ничего не могла сделать. Это был несчастный случай.
Я роняю лицо на руки, подавляя свой гнев. Когда я немного
прихожу в себя, я беру в руки дневник, на мгновение прижимаюсь к нему лбом, а
затем протягиваю его Мэтту.
— Я писала его для тебя... хотя, конечно, скорее… для
себя... Но все это время ты был единственным человеком, которому я могла
рассказать все.
Мэтт забирает его у меня из рук и улыбается.
— Я отвечал тебе. Ты меня не слышала? Я велел тебе держаться
от него подальше, — говорит он, глядя на Люка.
Мое сердце сжимается.
— Почему ты так ненавидишь Люка?
— Почему? Ты что, шутишь, Фрэнни? Он чуть не убил тебя! Он
принадлежит им.
— Он принадлежит мне, — поправляю я, повышая голос.
Люк и Гейб перестают шептаться и смотрят на нас. Люк делает
шаг вперед, на лице его написана озабоченность.
— Он имеет право на свое мнение. И у него есть все основания
так думать. Я действительно чуть не убил тебя... и ни раз.
— Нет. Это я чуть не убила тебя, — напоминаю ему я.
Мэтт смотрит на Люка с тем же недовольным выражением лица.
— Мне противна даже мысль о том, что ты рядом с ней... И
если ты ее обидишь, я тебя убью.
Люк кивает, глядя в глаза Мэтта.
— Что и требовалось доказать.
Люк поворачивается к Гейбу, смотря на него многозначительным
взглядом, и я понимаю, что он думает о том же, о чем и я. Гейб сказал, что
никто не подойдет на эту работу лучше Мэтта. Но я уже не уверена в этом.
Мэтт расслабляется и прикасается лбом к моему.
Его голос тих, слова предназначены только для меня.
— Фрэнни, я действительно переживаю об этом. Ты уверена? В
Люке, я имею в виду? Я просто не могу заставить себя доверять демону, несмотря
на то, что говорит Габриэль.
— Уверена, Мэтт. Он меня любит. Разве ты не можешь просто прочитать
его мысли? Сам все увидишь.
— К сожалению, у меня недостаточный уровень, чтобы уметь
такие вещи. Нужно быть Доминионом или выше.
— Пожалуйста, дай ему шанс.
Его глаза вновь темнеют, когда он смотрит на Люка, а затем
он обнимает меня, и я слышу улыбку в его голосе.
— Ты ведь не собираешься воздействовать на меня всей этой
Влиятельной фигней, правда?
Я улыбаюсь ему в плечо.
— Все зависит от тебя.
ЛЮК
Я смотрю на Фрэнни с Мэттом, стоя в дверях рядом с
Габриэлем, и понимаю, что время пришло.
«Поговорим в коридоре», — думаю я, и он кивает,
проскальзывая через дверь следом за мной.
— Она готова, — говорю я.
— Да.
— Скажи мне, что будешь заботиться о ней. Присмотришь за
Михаилом... — говорю я с содроганием.
Габриэль прислоняется к стене.
— Не беспокойся, мы присмотрим за ее задницей... которая
весьма привлекательна, — смеется он.
— Можешь ты быть серьезным хотя бы несколько минут?
Он хмурится.
— Ладно. Не нервничай. Всемогущий знает, что Фрэнни
особенная. Вспомни, жизнь Моисея не была ужасна. Она будет в порядке. И она
никуда не денется.
